Конагер
Шрифт:
Втащив раненого, мужчины тотчас же припали к бойницам и повели непрерывный огонь. Комната наполнилась пороховым дымом.
— Какая у вас крыша, мэм? — спросил один из них. — Я не успел заметить, когда мы вбежали.
— Из жердей, засыпанных землей.
— Слава Богу, нам повезло! Им не удастся поджечь ее.
Стрельба постепенно стихла.
Невысокий, плотный пассажир с квадратным решительным подбородком повернулся к Логану:
— Бен, нужно отогнать повозку. Они подпалят ее и устроят пожар в хижине.
— Дом каменный, — возразила
— Какая разница. Они сожгут дверь и будут палить внутрь. А мы к тому времени задохнемся от дыма.
— Лошади запряжены, — отозвался Бен, — но мне не дотянуться до вожжей.
Женщина, встав на колени возле раненого, осторожно расстегивала на нем жилет и рубашку. Эви подошла к ней.
— Может быть, лучше уложить его в кровать…
Незнакомка подняла на нее глаза, и Эви увидела, что перед ней почти девочка с круглым, милым личиком.
— Лучше его не двигать. У него, похоже, кишки продырявлены.
Грубое выражение в нежных устах прозвучало ошеломляюще. Эви начала что-то говорить, но потом догадалась, кто ее гостья, и заторопилась.
— Да, да, конечно. Вот горячая вода, бинты у меня тоже есть. Только я мало что понимаю в ранах.
— Я разбираюсь в них достаточно, — деловито заявила девушка. — Повидала их порядком. В городках, где жила, обожали перестрелки.
Плотный мужчина чуть-чуть приоткрыл дверь и выглянул наружу.
— Одна из лошадей лежит. Придется сначала обрезать постромки.
— Так обрежьте, — согласился Логан и кинул мужчине длинный охотничий нож с тяжелым лезвием и острый как бритва. Тот поколебался одно мгновение и выскользнул наружу. Стоя на коленях, он быстрыми взмахами ножа перерезал ремни упряжи. Схватив кнут, хлестнул ближайшую лошадь, и она помчалась, увлекая за собой остальных. Через секунду, сильно накренясь, дилижанс промчался через двор, сбив по дороге индейца, который неожиданно выскочил из-за кедрового бревна.
Человек, обрезавший постромки, метнулся к двери, но споткнулся, его быстро втащили в дом, когда пули забарабанили по двери и стене. И снова воцарилась тишина.
Девушка перешла от раненого, лежавшего на полу, к Бену Логану. Работая точно и ловко, она промыла и забинтовала его раны.
Снаружи не раздавалось ни звука. День клонился к закату, дневная жара сменилась вечерней прохладой.
— Как думаешь, Бен, — спросил Логана мужчина с квадратным лицом, — уйдут они ночью или останутся и будут драться?
Бен пожал плечами.
— Наверное, уйдут. Не в характере краснокожих продолжать проигранный бой, а ведь за сегодняшний день они потеряли больше народу, чем при иных столкновениях с армией. Я полагаю, они постараются забрать своего убитого; возможно, попытаются увести лошадей. Но, вероятно, они все же уйдут. — Помолчав, он добавил: — Они умеют считать не хуже нас с вами и знают, что здесь, за каменной стеной, пятеро стрелков. Индейцы не из тех, кто кладет жизнь за медали.
Долго, медленно тянулся вечер; еще дольше и медленней — лунная ночь.
Несколько раз, просто для острастки,
— Не волнуйтесь, — предупредил Логан. — Если дилижанс не прибудет в Плазу вовремя, солдаты выйдут на поиски.
И они пришли… сорок всадников, целый отряд в полном вооружении.
Глава 5
Апачи появились и исчезли. Напавший на хижину бродячий отряд, как выяснилось позже, пришел с мексиканской границы, из индейских становищ в дальних горах Сьерра-Мадре.
Эви Тил смотрела на побуревшую осеннюю степь и думала о превратностях судьбы, о величии жизни. Всего неделя миновала с тех пор, как она увидела в окно первого индейца, а ей казалось, что прошла уже целая вечность. Столько всего случилось — бой, кровь, страдания, радость спасения! События пронеслись, буря разметала людей. А земля, окружающая их, осталась такой, как и была. Что изменилось в прерии? Да ничего. Тот же покой, те же первозданная сила и безучастность!
Но апачи оставили след в душах Эви и детей. Отныне они всегда будут начеку, осторожны и осмотрительны. Однако противостояние сделало их сильнее, ибо они встретились с врагом лицом к лицу и выстояли.
И еще кое-что обрела Эви Тил — впервые почувствовала себя здесь спокойно, по-настоящему спокойно. До сих пор она считала эту землю враждебной, даже боролась против нее. Но невозможно все время воевать с землей, равно как и с морем. Приходится учиться жить с ней вместе, принадлежать ей, соответствовать ее времени и ее пути. Эви вдруг ощутила, что земля — это тоже живое существо. Она дышала ветром, плакала дождем, мрачнела под тучами и веселела под солнцем.
Когда Эви попала сюда, ее ужаснула заброшенность их дома посреди бескрайних необитаемых просторов. Теперь же хижина уже не казалась ей чем-то чужеродным на этих холмах. Она уже не выглядела как нечто привнесенное извне, а превратилась в часть пейзажа. Да и сама Эви. Разве она та же, какой приехала сюда несколько месяцев назад? Все началось с игры света и тени на поверхности травяного моря. Земля как бы протянула ей руку. Но теперь она должна создать что-нибудь свое, нельзя оставлять землю творить в одиночестве.
— Лабан! Руфь! — позвала ребят Эви. — Давайте разобьем цветник и вырастим цветы.
Дети поглядели на нее с удивлением и в радостном нетерпении.
— Мы выкопаем степные растения и посадим их у дверей, — пояснила Эви. — Лабан, ты начнешь первый. Возьми заступ и вскопай грядки по обеим сторонам, от крыльца до угла. Глубину бери четыре фута. Руфь, а мы пойдем за цветами. Найдем маргаритки, и еще я где-то видела индейские гребешки… Пошли!
Когда они вернулись, неся полную корзину бережно выкопанных стебельков, Лабан уже вскопал грядки, разрыхлил их и полил водой.