Конагер
Шрифт:
— Лабан, — предупредила она, — они не должны видеть, что мы здесь одни и что испугались их.
— Хорошо, мама.
Он стоял посередине комнаты, оглядываясь вокруг: все ли сделано, что надо.
— Они хотят забрать лошадей, — предположил он.
— Скорей всего. Надо попытаться им помешать.
Индейцы въехали во двор и остановились, увидев Эви в дверном проеме. Лабан притаился за дверью, готовый захлопнуть ее и перекрыть брусом.
— Что вам нужно? — спросила она.
— Еда, — крикнул
— Сожалею, но лишней еды у меня нет.
Руфь подняла винтовку, оставленную им Чарли Мак-Клаудом, и просунула дуло в бойницу.
— Ты давать нам еду, или мы брать лошадей. Мы брать корову.
— Уходите! — приказала Эви. — Уходите немедленно! Мы не хотим ссор, но вам не следует так себя вести. Я не люблю, когда мне угрожают. Прочь отсюда!
Они молча глядели на нее. Расположение лошадей изменилось, один из индейцев медленно поехал вокруг хижины.
Эви стояла совершенно неподвижно, пряча дробовик в складках юбки. Она чувствовала, что они сомневаются. Они видели дуло винтовки в бойнице, и хозяйка держалась слишком уверенно.
Другой индеец тронул коня и направился к загону.
— Велите ему оставить наших лошадей в покое, — приказала она.
И вдруг они ринулись прямо на нее.
Что предупредило ее, она так и не поняла. Возможно, заметила, как напряглись мышцы коней перед прыжком. Индейцы были от нее не дальше сорока футов, когда началась атака.
Эви подняла дробовик и выстрелила от бедра… некогда было поднимать его выше. Затем отступила назад с такой скоростью, «то чуть не упала, а Лабан навалился на дверь и уложил в скобы брус.
Атакующие с разбегу налетели на дверь. Эви открыла бойницу, выпиленную в тяжелой двери, и выпалила из дробовика.
Она услышала вопль, и враги бросились врассыпную. Лабан подскочил к Руфи, перехватил винтовку и выстрелил, почти не целясь.
— Один готов, мам, — сказала Руфь. — Ты одного убила. И еще один здорово ранен, весь в крови.
Лабан не только умел обращаться с винтовкой, но и метко стрелял. Он наблюдал за лошадьми, а Эви и Руфь перебегали от одной бойницы к другой, пытаясь определить замыслы противника.
Но вокруг стало совсем тихо. Один из индейцев лежал в луже крови, распластавшись среди двора. Выстрел из дробовика встретил его не более чем в двадцати футах, когда он бежал к хижине. Заряд крупной дроби разворотил ему грудную клетку.
Вдруг Лабан снова выстрелил.
Загон располагался на открытом месте, и к нему было трудно подобраться незаметно.
— Мама, а ведь скоро прибудет дилижанс, — напомнил Лабан. — Индейцы могут на него напасть.
Дилижанс… она совсем забыла про дилижанс.
— Руфь, — приказала она, — лезь на чердак и следи за дорогой. Как только появится дилижанс, кричи Лабану, пусть стреляет.
— Куда стрелять? — удивился мальчик.
— Какая разница, нужно просто предупредить дилижанс. Стреляй туда, где бы сам прятался, будь ты индейцем.
Подойдя к очагу, она пододвинула горшок с бобами ближе к огню, сварила кофе и нарезала мясо. Возможно, дилижанс проскочит мимо, но если остановится, то пассажирам и охране будут необходимы и горячая еда и кофе — прежде всего, они захотят кофе.
Время от времени Эви выглядывала в бойницы, но никого не видела. Полная тишина, ни дуновения ветерка. Все как всегда — солнце, трава, лошади в загоне, дорога в далекую, Плазу. В хижине сумрачно и тихо, сквозь ставни едва пробивается свет.
Дилижансу пора было прибыть. Пассажиры устали и окостенели от долгого сидения в тесноте. Чарли или Бен Логан, который сменял его, сидит на облучке. Его отлично видно со всех сторон — превосходная мишень. Эви молила Бога, чтобы среди пассажиров не оказалось женщин.
Она перезарядила дробовик. Ей было страшно, но она прекрасно знала, что надо делать. Сколько индейцев участвовало в нападении? Ей показалось — дюжина. Но их вполне могло быть и в два раза больше. Мертвый по-прежнему лежал перед домом, еще один по меньшей мере ранен — тот, которого видела Руфь. Лабан тоже мог ранить кого-то.
Минуты тянулись бесконечно. Она налила кофе себе и Лабану, который пил его очень редко — только в самые холода.
— Они все еще здесь, — сообщил мальчик. — Я только что видел, как взлетела сорока. Ее что-то напугало. И лошади тоже встревожены.
— Куда же пропал дилижанс?
Наконец раздался крик Руфи:
— Мама! Едут! Дилижанс уже близко!
Лабан спустил курок. Гром выстрела прозвучал оглушительно после долгой тишины. Лабан выстрелил еще раз. И тут они увидели дилижанс.
Упряжка неслась во весь опор, возница сильно откинулся назад: непонятно, каким чудом он держался на кренящемся облучке. Дилижанс подлетел к хижине, и возница сильно натянул вожжи, осаживая лошадей у самой двери.
Эви бегом бросилась открывать дверь. Лошади встали так резко, что карета едва не ударилась об угол дома.
Эви распахнула дверь в тот момент, когда двое мужчин и одна женщина почти вывалились из повозки. Один из мужчин тащил другого волоком. Возница, а это оказался Бен Логан, с трудом поднялся на крыльцо. Весь в крови, он сжимал в руке кольт и успел выстрелить из. него, прежде чем дверь захлопнулась.
— Они перехватили нас в трех милях отсюда, — тяжело дыша, заговорил он, — за мысом. Похоже, парочку мы подстрелили, но нам пришлось тяжко.
Он пошатнулся и почти рухнул на скамью, положив руку с револьвером на стол.