Конагер
Шрифт:
Эви встала.
— Спасибо, мистер Мак-Клауд, за ценный совет. Спасибо огромное.
Он тоже поднялся, помешкав секунду.
— И все же не забудьте, что я вам раньше сказал. Ищите хорошего мужика да пристегивайтесь к нему. Кругом полно всякой шушеры, а вам нужен стоящий, надежный муж.
— Мистер Мак-Клауд, если я еще раз выйду замуж, то по любви, и только по любви. А потом будь что будет. Женщина заслуживает немного счастья, меня оно пока обошло. Но я не могу уйти отсюда. Это все, что у нас есть.
Эви сознавала, что Чарли дал хороший совет.
Вместе с Руфью они взялись за дело. Лабан отправился за топливом для очага. Возясь со сковородками, Эви мечтала о будущем. Раздобыть несколько телят — удачное начало. И Бесс должна отелиться зимой.
Еще до того как стадо появилось в поле зрения, они услышали многоголосое мычание. К вечеру животные уже паслись недалеко от хижины. Когда коровы стали укладываться на ночь, от стада отделились два всадника и поскакали прямиком к жилью. Эви встретила их у двери, Руфь и Лабан стояли по бокам. Первый ковбой, худой и широкоплечий, с усами как у моржа, остановился у порога и спросил:
— Это вы та леди, что печет «медвежьи ушки»?
— «Медвежьи ушки»? — в недоумении переспросила Эви. — Может, пончики?
— Да, мэм, наверное, так. Мы слыхали, что вы — лучший спец по пончикам по эту сторону Миссисипи и что у вас можно насладиться этим райским харчем.
— Заходите, — улыбнулась хозяйка. — Кофе на огне.
Гости нагнулись при входе, держа шляпы в руках, — оба вооружены, оба пропыленные и усталые. Когда они уселись, Эви поставила на стол поднос с пончиками и наполнила чашки.
После нескольких минут сосредоточенного жевания первый гость поднял глаза.
— Я Джон Кетлин, мэм, а этот джентльмен, что гонит стадо верхом, — мой дядя, — указал он на пожилого, сутулого, изможденного ковбоя, — Сэм Кетлин. Нам сказали, что вам нужны телята.
— Мне не по карману купить их, — призналась Эви. — Говорят, что в смешанном стаде на тяжелых переходах телята — обуза. И я подумала, что, возможно, у вас есть парочка малышей, от которых вы не прочь избавиться.
— Конечно, — кивнул младший Кетлин. — Они не выдержат перехода через пустыню, и вообще с ними столько мороки. Фактически, у меня на руках сейчас шесть голов двух-трех недель от роду. Еще пару нам пришлось недавно бросить: они не успевали за остальными.
— Мэм, мы с радостью отдали бы их вам, но, боюсь, это вам дорого обойдется. У нас там еще десяток голодных ковбоев, и все бьют копытом в надежде попасть к вашему столу.
— Присылайте всех и сами приходите в любое время, с телятами или без — угостим, пока муки хватит.
Спустя час вокруг стола сидели еще пять мужчин, с глазами, полными голодной тоски, и надо было видеть, с какой скоростью исчезали пончики. Пастухи привели с собой шесть телят и корову в придачу.
— Она старовата, — заметил Кетлин, — похоже, это ее последний теленок. Я очень сомневаюсь, что она выдюжит переход через пустыню, так что будьте любезны.
Эви Тил оглядела подарок. Если только она не ошибалась самым жестоким образом, корове было не более пяти лет и выглядела она прекрасно, но Эви предпочла сохранить свои суждения при себе и ограничиться выражением горячей благодарности. На следующее утро, когда стадо тронулось в путь, около хижины остановился фургон с провизией, чтобы пополнить запасы свежей воды.
Фургон уже давно исчез, когда Руфь вбежала в комнату с криком:
— Мама! Посмотри, что там!
На пороге лежал стофунтовый мешок муки, пятьдесят фунтов сахара, по мешку риса и бобов, а также небольшой пакет сушеных фруктов.
Сверху ветер трепал прикрепленный к мешку клок полотна с надписью: «С благодарностью от 2-К».
Стадо с клеймом «2-К» прошло, оставив на добрую память не только провизию и телят. После его ночевки в поле ребята обнаружили столько коровьих лепешек, что их хватило на много растолок.
Эви Тил готовилась к приему следующего дилижанса и поглядывала на небо. Подмораживало, и небо заволокло низкими серыми тучами. Надо усерднее собирать топливо на зиму — она не за горами.
Поднялся ветер, и шары перекати-поля двинулись в путь. Скоро они понесутся на юг в бессчетном количестве. Эви стала считать те, Что задержались в поле зрения.
— Восемь… девять… десять… одиннадцать… двенадцать…
Ей пришлось бросить свое занятие, потому что шары мчались по огромной равнине, подобно наступающей армии — разбросанные тут и там, они то замирали на мгновение, то неслись вперед с удвоенной энергией.
— Интересно, куда они катятся? — произнес Лабан, наблюдавший рядом с ней за удивительным растением-путешественником.
— Не знаю, дружок. Может, они вообще никогда не останавливаются. Катятся себе и катятся вечно.
— Они повисают на загонах, на заборах.
— Где тут заборы? — вмешалась Руфь. — Но вот когда мы ехали на Запад, я видела их целые горы возле ив и тополей… Помните? Огромные горы, высотой с дом.
Ночью, когда дети уснули, Эви опять вышла погулять. Усилившийся ветер разогнал облака, и над застывшей пустынной равниной сквозь просветы в тучах неправдоподобно ярко засияли звезды, налетевший шквал закрутил ее юбку, а мимо нее пронесся еще один безмолвный странник.
«Может, там где-то далеко на юге… — подумала она, — есть такой же одинокий, как я, человек, чьи мысли уносятся в пустоту ночи — в томлении и тоске… «
Глава 6
Кон Конагер спустился с Моголлонских гор верхом на сером жеребце. Над правым ухом у него появился свежий шрам, а мученическое выражение его лица не скрывала даже густая черная щетина. Поверх скатанного одеяла за седлом были привязаны две винтовки. Его собственное ружье лежало, как обычно, в чехле.
Почтовая станция «Лошадиный Источник» производила впечатление унылого, побитого ветрами места. Конагер, ежившийся в своей тонкой куртке, въехал во двор осторожно, как человек, ожидавший неприятностей.