Конан и четыре стихии
Шрифт:
Третий, с искаженным от ужаса лицом, отступил назад, к узкому коридору. Спина убийцы-неудачника коснулась стены. В панике он озирался по сторонам, но, казалось, понял, что этот берсерк настигнет его даже в том случае, если он отыщет нужное направление и ударится в бегство. Он поудобнее взялся за рукоять кинжала и держал его теперь, как меч.
В этот момент лестница заскрипела под тяжестью шагов. Желтые призрачные огни коптящих свечей выхватили из мрака новых участников этой сцены. Однако внимание Конана было по-прежнему полностью сосредоточено на воре, грозившем ему кинжалом. В отчаянии тот бросился на киммерийца, направляя острие своего кинжала Конану в пах. Конан легко отскочил в сторону, поднял меч и изо всех сил обрушил его на своего противника. Острый клинок раскроил голову пополам, словно спелую дыню. Кровь брызнула на стены коридора, который был теперь освещен свечами, — их держали хозяин харчевни и тот толстяк, что накануне не спускал с Конана глаз.
Конан направил окровавленное острие в сторону хозяина, облаченного в грязную ночную сорочку.
Хозяин побелел от ужаса и начал жутко заикаться:
— П-пожалуйста, г-госп-подин… У меня с-семья!.. Конан уставился на него неподвижным взглядом. Глаза его пылали синим пламенем. Наконец он удосужился поглядеть на скорбные останки тех, кто убил бы его, будь он менее осторожным.
— Кто эти мерзавцы? — спросил он, указывая острием меча на распростертые трупы.
— Н-не знаю, г-госп-подин. Я н-не знаю их, — пробормотал хозяин. Пот струился по его лицу.
Заговорил толстяк:
— Судя по их виду, это заморанские карманники. Они только сегодня появились в харчевне.
Конан смерил его взглядом.
— Меня зовут Конан из Киммерии, хотя сейчас я иду из Шадизара. А вы кто?
— Логанаро, друг мой, купец из Морнстадиноса Коринфского. Я возвращаюсь из Кофа, где у меня… э-э… были важные дела.
Конан кивнул и снова взялся за бледного хозяина.
— Как эти стервятники попали в мою комнату, ты, владелец этой проклятой богами конуры? Уж никак не по скрипучей лестнице, верно?
— Правильно говорите, господин. На другом конце коридора есть другая лестница, она прочнее этой.
— Понятно. А теперь объясни мне, зачем тебе понадобилось смазывать замок, ты, пес!
— Замок? Он… он только совсем недавно был врезан в дверь, господин! Наверное, мастер его и смазал. — Хозяин судорожно глотал воздух и дергался, как марионетка на ниточках. — Да, господин, так дело и было. Мастер, наверное, это и сделал.
Конан покачал головой:
— Звучит очень убедительно. Но я почему-то начинаю чувствовать желание найти этого мастера и потолковать с ним.
Хозяин посерел.
— Н-но… его нет в деревне. Он,. э». он в Туран подался. Да.
Конан сплюнул на пол, наклонился и вытер клинок о заношенный плащ одного из убитых. Потом поискал, нет ли на стали царапин. Ни одной. Кинжал вора, вероятно, был сделан из плохой стали.
Конан выпрямился и посмотрел на дрожащего хозяина сверху вниз.
— Убери разгром в моей комнате! — распорядился 'он. — Я хочу еще немного поспать, только так, чтобы мне не мешали.
— П-поспать? — Казалось, это удивило хозяина.
— Ну и что? Еще петухи не пели, а я устал. Поторопись! Возможно, утром я и забуду все эти фокусы со смазанными замками.
Увидев завтрак, который подал ему хозяин, Конан ухмыльнулся. Еда была горячей и хорошо приготовленной. Когда он сыто рыгнул, владелец собачьей конуры, прозываемой почему-то «харчевней», мгновенно подскочил к нему с вопросом, не может ли он еще чем-нибудь услужить-.
Пока Конан трудился над своим завтраком, маленький толстый купец подсел к нему за стол и вступил с киммерийцем в беседу.
— Вы едете на запад просто так?
— Да. В Немедию.
— Тогда вам нужно идти по левой ветке коринфской дороги через Перевал Духов.
— Перевал Духов? Купец улыбнулся.
— Это название, несомненно, хорошо для того, чтобы пугать им детей. Пролетая над скалами, ветер поет свои странные песни. Отвесные скалы многократно отражают звуки, трудно переносимые человеческим ухом.
Конан засмеялся и отломил большой кусок от третьей ковриги хлеба, поданной хозяином. Хлеб он запил хорошим глотком вина.
— В той стране, где я родился, известны такие ветровые трубы, — оказал он. — В Киммерии даже маленькие дети не боятся этих звуков — а тем более их не испугается мужчина, который видел уже восемнадцать зим.
Логанаро поднял плечи под темно-коричневым одеянием.
— Есть там еще совсем недалеко от перевала заколдованное озеро. Оно называется Спокезхо.
— А в этом заколдованном озере путешественников пугают заколдованные рыбы, пуская пузыри в самый неожиданный момент?
! Конану пришлось смеяться над своей шуткой в одиночку. Лицо купца осталось серьезным.
— Нет, в этом озере нет рыбы. О существах, обитающих там, лучше вообще не говорить. И в любом случае необходимо держаться подальше от тех мест…
Настал черед Конана пожимать плечами.
— Я еду из Коринфии в Немедию, а этот перевал нежит у меня на дороге, и тут ничего не изменят ни ретровые трубы, ни бабкины сказки.
Логанаро улыбнулся.
— Вы отважный человек. Возвращаясь домой, я по этой случайности избрал именно эту дорогу. Может быть, разделим опасности, подстерегающие нас на пути?
Конан качнул головой.
— Нет, купец. Я предпочитаю путешествовать>дин.
— Как угодно, — сказал купец, передернув плечами. — В любом случае, я буду либо впереди, либо позади вас. Так что не пугайтесь, если вдруг заметите, что я иду по вашим следам.
— Одного купца недостаточно для того, чтобы испугать меня, Логанаро.
Толстяк кивнул и замолчал; но что-то, казалось, привело его в хорошее настроение. Создавалось впечатление, что он скрывал от молодого киммерийца Глубокую и мрачную тайну.