Конан и Гнев Сета
Шрифт:
— Одышка,— обреченно выдохнул камердинер и сник, не смея поднять глаза на государя, но чувствуя в душе, что буря миновала.
— Ага,— кивнул Конан, устанавливая и без того очевидный факт.— За честность хвалю, а дальше…— Он пожал плечами.— Лекарство я тебе прописал. Принимаешь?
— Дел больно много,— уклончиво ответил старик, отводя глаза.
— Пожалуй, ты прав,— задумчиво согласился король,— но об этом после, а на сегодня я тебя освобождаю. Иди.— Конан жестом отпустил камердинера.— Ты знаешь куда,— добавил он, увидев растерянное лицо
— Да как же ты без меня, государь?!— сделал тот последнюю попытку отбиться от изнурительного лечения, прописанного королем.
— Ничего,— ухмыльнулся Конан,— справлюсь. Я уже большой мальчик!
Камердинер тяжело вздохнул, обреченно посмотрел на короля, причем таким взглядом, словно видел его в последний раз, развернулся и с видом приговоренного к смертной казни поплелся прочь.
— И куда ты его?— поинтересовался гость, сочувственно глядя вслед уходящему.
— В казармы, на плац.— Конан пожал плечами.— Там с него десятник Дак по моему приказу стружку снимает, а он, лентяй, прячется, отлынивает.
— И не жалко?— Троцеро поморщился, представив, как бездушный служака-десятник безжалостно задает ритм бега, все чаще прикладываясь к фляжке с ледяной водой, а бедняга камердинер, подчиняясь королевскому приказу, из последних сил переставляет ноги на королевском плацу, но не смеет остановиться.— Все-таки старик!
— Мне жалко смотреть, как он дышит! Словно выброшенная на берег рыба!— ответил Конан, укоризненно глядя на друга, словно тот был виноват в несчастьях Дрю.— Да люблю я его,— неожиданно признался он,— потому и не хочу, чтобы старик покинул меня до срока! А за него ты не беспокойся — он не перетрудится!— усмехнулся король и тут же спохватился:— Ну, здравствуй!
Они крепко обнялись и долго хлопали друг друга по спинам, отчего зал наполнился странными звуками, словно кто-то попеременно то принимался выбивать вывешенный во дворе матрац, то ударял в надтреснувшую кастрюлю. Причем, когда король похлопывал Троцеро, над головой последнего поднималось небольшое туманное облако, испускаемое накидкой и тем, что находилось под панцирем. После каждого хлопка облако становилось все гуще, но ни один из двоих, казалось, не замечал этого.
— Ты чего это в панцире во дворец приперся?— поинтересовался, наконец, король, отстранил от себя друга, чтобы получше его рассмотреть, и едва удержался, чтобы не чихнуть.
— Так я ж к тебе прямо из седла!— усмехнулся тот, наблюдая за лицом короля.
— То-то я смотрю, ты весь в пыли!— На этот раз Конан не удержался и несколько раз подряд чихнул.— Moг бы и почиститься немного.
Троцеро открыл, было, рот, но ответить ничего не успел.
— Что тут у вас за грохот?— раздался нежный голосок.
Они и не заметили, как в зал тихо вошла Зенобия и остановилась на пороге, с улыбкой глядя на двух друзей и пыльное облако над их головами. При звуке ее нежного голоса оба резко обернулись, и Троцеро, грохоча доспехами, пал на колени.
— О, моя королева!— Он поймал ее руку и восторженно припал
Королева рассмеялась. Она не была кокеткой, но какой женщине не приятна лесть? Особенно, когда она правдива!
— Скажи об этом моему мужу, граф! Пусть он знает!
Однако говорить ничего не пришлось: взгляд киммерийца и без того светился восторгом, пожалуй не меньшим, чем у его друга. Конан подошел к жене и обнял ее за плечи.
— Наконец-то после стольких лет обещаний он не обманул меня!— заговорил король совсем о другом.
— Я?!
Лицо Троцеро вытянулось от удивления. Он вскочил и горячо заговорил, обращаясь к королеве:
— Да сколько раз я предлагал!..
— Ладно!— добродушно отмахнулся киммериец.— Хватит оправдываться. На этот раз все получится. Вот увидишь.
— Что это такое вы затеяли, мальчики? — поинтересовалась Зенобия, переводя насмешливый взгляд с мужа на Троцеро.
— Мы едем в Пуантен!— решительно заявил король.
— В Пуантен?!— Словно маленькая девочка, не в силах сдержать радости, королева всплеснула руками и тихонько подпрыгнула, но тут же устыдилась своего порыва и уткнулась в грудь Конана.
Двое гвардейцев, стоявших на часах, переглянулись, но мгновенно согнали улыбки с лиц.
— Наконец-то я угощу тебя настоящим пенистым молодым вином,— с улыбкой молвил граф,— а не той ослиной мочой, что привозят торгаши в Тарантию!— закончил он и тут же испуганно хлопнул себя по губам.— Прошу прощения, моя королева!
Он вновь с грохотом пал на колени, но королева лишь рассмеялась.
— Не стоит извиненяться, граф.— Она покачала головой и с улыбкой покосилась на мужа.— Право, не стоит. Король порой позволяет себе на заседаниях Совета и не такое!..
Она не договорила, что именно позволяет себе король, и звонко поцеловала мужа в щеку, а он в ответ лишь сильнее прижал ее к себе и, подыгрывая жене, коротко заметил.
— Ничего не поделаешь, дорогая, король-то у нас варвар!— Он подмигнул все еще стоявшему на коленях другу.— Встал бы с колен. Не к лицу тебе, пуантенскому графу, пыль с пола собирать.
Троцеро, улыбаясь, поднялся, Зенобия звонко рассмеялась, но вдруг осеклась.
— А как же Конн?
Она умоляюще посмотрела на мужа.
— Возьмем его с собой!— без лишних раздумий ответил король.— Парню будет полезно проветриться.
— А как же пикты?— растерянно поинтересовался молчавший до сих пор Паллантид.
Все это время, ничем не напоминая о своем присутствии, он стоял в дверях, смотрел на короля с королевой и графа, но теперь решился заговорить. Все утро они провели за картами и последними донесениями, так и не выработав разумного плана действий. Каждый из двоих понимал, что пикты сознательно напрашиваются на стычку, но оба старались избежать ее, хотя и понимали уже, что вряд ли это удастся.