Конан и карусель богов
Шрифт:
– А что, последует и вторая?
– не удержался Конан.
– Ай-яй-яй, как нехорошо торговаться со своим спасителем, - покачал головой горбун.
– Да, Конан, - последует и вторая. Но я поклянусь тебе нерушимой клятвой Богов - именем нашего Творца, - что второе дело станет и впрямь последним.
Горбун внезапно выпрямился, точно струна, и словно бы стал даже выше ростом, уродливый горб исчез без следа, сквозь коричневый камзол на миг блеснули ослепительно-огненные одежды; правая рука вытянулась вверх в повелительном жесте - и потолок подземелья внезапно исчез. Конан увидел завораживающую глубину
– Ты видел мою клятву, - торжественно провозгласил горбун.
– Если я нарушу свое слово, огненные жернова, движимые именем Творца, обратят меня в ничто.
– А почем я знаю, что это именно так?
– подозрительно спросил Конан.
– Тебе придется поверить мне, - ответствовал горбун.
– Иных доказательств я тебе предоставить не могу. Однако мы ведем сейчас пустой разговор. Ответь сперва, согласен ли ты на мое предложение?
– Ясное дело, согласен, - буркнул в ответ киммериец.
– Давай, выводи меня отсюда. Там дальше видно будет. И не забудь о своих обещаниях - насчет моих людей!
– Не беспокойся, - заверил его горбун.
– Значит, ты согласился... Очень хорошо. Я, разумеется, не стану требовать с тебя каких-нибудь идиотских росписей кровью или тому подобной глупости. Достаточно твоего слова. Оно уже на Весах Творца.
– Да что это еще за Весы Творца?!
– не выдержал киммериец.
– И вообще, что за боги прислали тебя? Кому ты служишь? Митре? Асуре? Иштар? Или какому-нибудь Хануману?
Горбун рассмеялся.
– Нет, любезный мой Конан, боюсь разочаровать тебя, но все эти божки для меня ничего не значат. Существуют куда более могущественные Иерархии Сил, в которых названные тобой божества - не более чем мелкие прислужники на самых нижних ступенях Великой Пирамиды... Быть может, впоследствии мне будет позволено открыть тебе больше, а пока удовлетворись моим ответом.
– Тогда что же мы мешкаем?
– Ни в малейшей степени!
– запротестовал собеседник Конана.
– Должен заметить, ты неплохо держишься. Многие и многие из твоей расы, услыхав подобное, впадали в безумство...
– Последние дни вокруг меня творилось одно сплошное безумство, проворчал Конан.
– Что ж дивиться еще одному... Скажи, не ты ли это притащил сюда мой корабль?
– Не я, но по моему приказу, - кивнул головой горбун.
– Но хватит вопросов, Конан. Держи крепче твой меч. Мы отправляемся. Не забудь попрощаться с крысками...
И в тот же миг тело киммерийца сжало тугое объятие незримого вихря. Стены подземелья стремительно таяли, обращаясь в ничто; перед взором Конана раскрывались земные бездны, он видел всю запутанную паутину подземных лабиринтов коричневокожего народа, видел громадную пещеру, где тысячи и тысячи рудокопов были по-прежнему заняты своей непонятной работой; вновь, откуда ни возьмись, появилась громадная пропасть, где все еще клубились смутные тени забытых богов этого странного народа. Невольно Конан попытался заглянуть за край пропасти и, заглянув, понял, для чего коричневокожим понадобился в таких количествах вырубаемый в пещере камень - из разверстого зева шахты сплошной поток породы сыпался прямо в грандиозный, горящий странным синеватым пламенем костер; насколько мог судить Конан,
А потом все это поплыло куда-то вниз, одновременно заволакиваясь серой тоскливой мглой. Киммериец не мог понять, что происходит - они с горбуном никуда не летели, они даже не двигались с места, горбун вообще стоял рядом, глядя куда-то в сторону с крайне брюзгливым и равнодушным видом - а мир вокруг них стремительно менялся.
Вот взвихрилась зеленая круговерть джунглей и Конан увидел отряд своих пиратов. Когда-то рыжебородый, а теперь седой как лунь Сигурд вел их к кораблю. Пираты отступали в полном порядке, сохраняя даже подобие строя.
– Ты сможешь проститься с ними - когда "Крылатый Дракон" отчалит.
Казалось, Конан и горбун парят над зарослями - хотя на самом деле под ногами киммерийца был все тот же камень подземелья. Они никуда не торопились. Горбун дал Конану досмотреть все до конца. Сигурд благополучно довел отряд до галеры; пираты поднялись на борт.
– Я доставлю их назад, на Барахские острова, тем же способом, что и притащил вас сюда, - заверил горбун.
Якоря были подняты, гребцы расселись по местам; огромные весла опустились в воду. И тотчас же Конан заметил, как за кормой уже развернувшейся носом на восток биремы стали сгущаться облака сероватой мглы.
– Если хочешь, ты можешь сказать им несколько слов, - заметил горбун. Заверь их в том, что они доберутся до места целыми и невредимыми. Клянусь тебе в этом именем Нездешних богов!
– Эй, парни, слушайте меня!
– крикнул Конан, обращаясь к своей команде.
Слова его произвели небывалый эффект. Пираты, люди далеко не робкого десятка, позеленели от страха; антильские новобранцы и вовсе чуть не лишились чувств. Невесть откуда на короткой носовой палубе корабля появился их без вести пропавший капитан, появился ниоткуда, точно дух или призрак!
И один лишь Сигурд бестрепетно шагнул вперед.
– Конан, ты ли это, во имя когтей Шайтана и глотки Одина! Как...
– Слушай меня, старый морж, и не перебивай. Я уже не вернусь. Вас доставят обратно на восток, до самых островов. Я пришел сказать вам последнее прощай. Береги людей, они славные рубаки. Надеюсь, ты будешь им хорошим капитаном. Прощайте все!
– Прощай, Амра!
– отозвался хор голосов, и видение тотчас померкло.
– А теперь нам и вправду пора спешить, - с некоторой озабоченностью сказал горбун.
– Первая часть обещанного мной выполнена, что же до второй... скажи мне, как ты себя чувствуешь, Конан?
Киммериец помедлил, прислушиваясь к своим ощущениям. С ним и впрямь творилось что-то странное; по телу пробегали теплые волны, поуменьшившиеся с годами мускулы вновь вздувались, образовавшая кое-где складки кожа вновь натягивалась; Конан ощупал свое лицо и убедился, что глубокие морщины, избороздившие лоб и щеки, исчезают бесследно; суставы вновь обретали былую кошачью гибкость. Горбун откровенно наблюдал за ним.
– Смотри-ка, даже седина пропадает!
– заметил он не без самодовольства, как гордый своей работой мастер.
– Тебе вновь двадцать пять, Конан! Я не стал убирать только шрамы.
– По-моему, они тебе к лицу.