Конан и мрачный серый бог
Шрифт:
Он должен защитить Конана, пока киммериец не достанет бога из жемчуга, и Нефрит в награду не разрушит kalb жука.
Сначала двигаться по следу киммерийца было просто. Навыки слежки Тоджа сделали этой легкой задачей от Мессантии до восточной границы Аргоса. Но события прошлых двух дней все еще удивили его. Во-первых, преследование группой ассири, закончившееся заключением Конана.
Тодж остался далеко позади, избегая обнаружения и, таким образом, был слишком далеко, чтобы помочь спасению Конана.
Когда приблизительно двадцать воинов пленили варвара, чутьё убийцы подсказало не вмешиваться. Он ждал до сумерек и прополз
Когда он скользнул с внешней стены тюрьмы и на ее крышу, к укреплению прибыла странная женщина. Она встретилась с ассири, командовавшим всеми. Он поклонился ей и кивнул с уважением, отвечая на её краткий приказ. Эти двое остались вне пределов слышимости к очень сильному разочарованию Тоджа.
Тогда, перед недоверчивым пристальным взглядом Тоджа, она разделась до туники, растёрла на себе грязь, спутала ее волосы, и громко плача направилась в здание. Командующий сбрил бороду с лица одного из мужчин — ассири, убитых Конаном и переодел тело в одежду заморийского солдата.
— Когда варвар очнётся, сделайте так, чтобы мучитель начал пытку, — произнесла она так, что Тодж расслышал.
— Да, госпожа. Мы отбудем до начала рассвета.
— Но он убьет твоего палача.
— Это не имеет значения, госпожа. Он — не ассири, он — ничто, собака, он убийца шемит, которого я спас от плахи палача в Киросе. Скот ничего не знает.
— Пусть будет так, тогда его кровь на твоих руках, Aрострио.
Тодж лег на крышу, досадуя на эту женщину, испортившую его план освобождения захваченного киммерийца. Конан должен скорее достигнуть Медного Города, прежде чем kalb жук отложит его смертельные яйца. Но его любопытство побудило его лежать на крыше и наблюдать, как исполняется план странной женщины. Кроме того, эти воины могли убить варвара, зная их наклонности.
Убийца выжидал, поскольку несколько лошадей были обременены и введены в конюшню с эбеновым жеребцом женщины. Приглушенные крики из комнаты ниже него достигли ушей Тоджа, в то же время все ассири собрались в воротах укрепления и отбыли вдаль. Конан и женщина вскоре появились из здания.
Женщина изменила свой голос и свое поведение, как актриса, изменяющая роли в некоторой непостижимой драме. Даже теперь, Тодж не мог рискнуть предположением, что за этим скрывалось. Он, возможно, легко избавится от назойливой женщины щелчком своего запястья, но при этом, он покажет себя Конану. Нет… вместо этого, он проследит, куда они держат путь. Женщина еще не представляла препятствия, и, Нефрит предупреждал Тоджа, что "другие" будут искать жемчужную статую. Тодж убил бы женщину, только если она начала препятствовать Конану. И Тодж рассуждал, что это лучше всего сделать под покровом ночи, в то время как киммериец спал. Убийца обладал средствами, отводящими от подозрения в убийстве.
Действительно, тонкий кожаный мешок, связанный к его спине, был переполнен хитрыми устройствами, редкими ядами и травами, и несколькими живыми существами, все из которых несли смерть бесчисленными способами.
Возможно, он использовал бы для женщины белого вендийского скорпиона, но нет, у черепа змеи были преимущества. С помощью бамбуковой зембабвийской трубы он мог отправить отравленную иглу в шею женщины, в то время как она спала. Для такой цели он нес маленькую флягу своего самого смертельного яда: порошок от черного грибного кхитайского стебля, смешанного с ядом от императорской стигийской кобры. Проникновение той смеси было столь же смертельно как кинжал, погруженный в сердце жертвы. Женщина умерла бы через несколько тихих моментов, после которых он проколет ее лицо клыками черепа. Рана и труп раздуется, исказится, принимая облик, как зеркало похожий на нападение ядовитой гадюки. Конан и не заподозрил бы умышленного убийства.
Удовлетворенный своим планом, Тодж следовал по следам киммерийца и таинственной женщины. Эти двое уже скрылись с глаз, но по их следам оказалось легко следовать. Убийца переместился в седле, непривычном к его ощущениям.
Он продолжал свою оценку назойливой женщины. План держался на Конане и появление этой женщины не могло быть полезно для Тоджа. Сегодня вечером, он закончил бы ее вмешательство. Сегодня вечером она умерла бы.
В нескольких сотне лиг к югу от Кироса, река Стикс неторопливо текла мимо стигийского города Харахта, где темноватые лицом стигийцы, одетые в янтарно- цветные одежды, склонялись и напевал странные панихиды перед огромными идолами их Бога ястреба. Стражники Харахты не допускали иностранцев; даже стигийцев, просящих входа, без суровых расспросов, подобных острым ножам, подозревая в них шпионов. Многие были обысканы, и привратники Харахты отклоняли любого, кто не был набожным прихожанином Бога ястреба или Сета.
Это правило обрекало многих на смерть, поскольку отсутствовала любая вода, пригодная к питью и её отсутствие не могло быть заменено наличием вод оскверненного Стикса. И только одинокий оазис находился в пределах поездки дня от Харахта. Все старались избегать оазиса, даже страдающие от зноя, жажды с пересохшими, забитыми песком горлами, не омытыми водой несколько дней. Путешественники в той засушливой местности учитывали мрачные предупреждения, которые произносились шепотом только при свете дня. И ночью никто не смел говорить о том, что случалось с нарушителями в страшном Оазисе Каджар.
Их ждала учесть худшей судьбы, чем смерть от жажды…, намного хуже.
Toт-Амон, принц стигийских волшебников, сурово и резко расправлялся с теми, кто нарушил его границы. Много знающий об этих страшных последствиях, Teвек Тул, тем не менее, рискнул направить своих скелетных коней в оазис. Он не предчувствовал неизбежного столкновения. Teвек подозревал, что Toт-Амон уже чувствовал его приближение. Некромант ослабил свою волшебную власть над своим страшным караваном, позволяя ему как песку утечь между его пальцами.
Лошади и воины свалились на землю, превратившись в смешанные кучи костей.
Teвек глубоко выдохнул. Его голова немного побаливала от прерывания мысленных связей, созданных им со своими предметами, и он сделал паузу, позволив немного расслабиться. Оживление мертвецов и поддержка однажды установленных связей требовало не много энергии, но разрыв чар приводил к значительным потерям. Чем дольше каждый оставался в магической связи, тем больше напряжения вызывал их разрыв. Менее опытный был бы без сознания в течение дня. Однако Teвек едва почувствовал снижение глубокого источника некромантической энергии, которой он обладал. Он считал неблагоразумным восстанавливать своих слуг, чтобы Toт-Амон не понял превратно его побуждения.