Конан "Классическая сага"
Шрифт:
— Кром! — выкрикнул Конан, когда одна стрела ранила его в икру.
Дробь ударов прекратилась, когда езмиты увидели, что они только украшают перьями тело. Конан свел вместе толстые волосатые руки вендийца. Он перекатился на один бок, так чтобы тело упало на скалу позади него, вскочил на ноги и взвалил тело себе на спину. Теперь, когда он был спиной к стене, тело все ещё служило щитом. Его мускулы задрожали от напряжения, так как вендиец весил больше, чем он.
Он пошел вниз в ущелье от стены. Езмиты завопили, когда увидели, что их жертва уходит от них, и послали ещё один залп стрел ему вслед, который снова ударил в тело.
Конан скользнул под укрытие первой же скалы и сбросил с себя тело. Лицо и грудь мертвеца были утыканы более чем дюжиной стрел.
— Если бы у меня был лук, я бы показал этим собакам разок-другой, как нужно стрелять! — прошептал Конан яростно. Он выглянул из-за скалы.
Над стеной виднелись головы, но стрелы больше не летели. Зато он узнал среди них меховую шапку Ольгерда Владислава. Ольгерд закричал:
— Ты думаешь, что ты спасся? Ха-ха! Ступай; ты ещё пожалеешь, что не остался в Янаидаре в руках моих убийц. Прощай, мертвый человек!
Резко кивнув своим людям, Ольгерд исчез. Другие головы также исчезли со стены. Конан стоял один, если не считать тела у его ног.
Осмотревшись подозрительно вокруг, он нахмурился. Он знал, что южный конец плато был разрезан сетью ущелий. Очевидно, он находился в одном из них, выходящему из сети прямо к южной стороне дворца. Это было прямое ущелье, словно гигантский ножевой разрез, в десять шагов шириной, которое выходило из лабиринта ущелий прямо перед городом и отвесно обрываясь у утеса из твердого камня под садовой стеной, с которой он упал. Этот утёс был пятнадцать футов высотой и был слишком гладким для природного образования.
Стены в этом конце ущелья также были отвесными и было видно, что их тоже обработали человеческие руки. Вдоль края стены и вдоль каждой стороны ущелья на пятнадцать фунтов тянулась железная полоса с короткими заостренными лезвиями, наклоненными вниз. Он избежал их при падении, но любой, кто попробовал бы вскарабкаться по стене, был бы разрезан ими на ленты. Дно ущелья круто спускалось вниз от города, так что там, где полосы заканчивались, стены были высотой больше двадцати фунтов. Конан был в тюрьме, частично естественной, частично сделанной человеком.
Посмотрев вниз, он увидел что ущелье расширяется и разбивается на сплетение меньших ущелий, разделяемых гребнями из твердого камня, за и над которыми выступала мрачная масса гор. Другой конец ущелья не был заблокирован, но он знал, что его преследователи не охраняли бы один край его тюрьмы так тщательно, если бы через другой конец можно было беспрепятственно уйти.
Но не в его натуре было признавать над собой власть рока. Они очевидно думали, что он в надежной ловушке, но кое-кто думал так и раньше.
Он вытянул нож из тела вендийца, вытер с него кровь и зашагал вниз по ущелью.
В ста ярдах от городской стены он достиг входов в меньшие ущелья, выбрал один из них наудачу и сразу же оказался в лабиринте из ночного кошмара. Каналы, выдолбленные в скале, причудливо извивались в пустыне разрушенного камня. В основном они шли на север и на юг, но при этом хаотично разветвлялись, сливались и петляли. Он всегда натыкался на очередной тупик. Если он вскарабкивался на стены, чтобы преодолеть их, то за ними был спуск в другую ветку этой запутанной сети.
Когда он спускался вниз с одного гребня, что-то разломалось под его ногами с сухим треском. Оказывается, он наступил на сухие ребра безголового скелета. В нескольких ярдах отсюда лежал разбитый расколотый череп. Он начал спотыкаться об эти зловещие останки с пугающей частотой. У каждого скелета кости были разбиты и разбросаны, череп раскроен. Стихия не могла этого сделать.
Конан стал идти осмотрительней, вглядываясь прищуренными глазами в каждый каменный выступ и затененную нишу. В одном месте был слабый запах мусора и он увидел валяющиеся вокруг куски дынной кожуры и остатки репы. В одном из нескольких песчаных пятен он увидел частично стертый отпечаток. Это не был след леопарда, медведя или тигра, как можно было бы ожидать в этих краях. Он больше походил на отпечаток босой человеческой ступни искаженной формы.
Он сразу же взобрался на выступающую скалу, за которую зацепились пряди жестких серых волос, оставшиеся из-за того, что кто-то терся спиной о камень. Там и здесь, смешиваясь с грудами мусора, стоял сильный неприятный запах, который он никак не мог опознать. Он тяжело стоял в пещерообразных нишах, где свернувшись мог спать человек или дьявол.
Видя, что ему никак не удается держаться прямого курса в каменном лабиринте, Конан взобрался на выветрившийся гребень, который выглядел выше остальных. Вскарабкавшись на его верхушку, он осмотрел лежащую перед ним пустыню. Его обзор, не считая северного направления, ограничивался отвесными утёсами, поднимавшимися над уступами и гребнями на востоке, западе и юге, образуя по его мнению непрерывную стену, окружавшую сплетение ущелий. На севере эта стена была расколота ущельем, которое выходило к внешнему дворцовому саду.
Теперь строение лабиринта стало очевидным. Когда-то секция этой части плато, которая лежала между местом, где сейчас был город и горами, опустилась, образовав большую впадину в форме чаши, и поверхность впадины была изрезана ущельями, образовавшимися в результате эрозии, продолжавшейся многие века.
Блуждать по ущельям было бесполезно. Конану нужно было добраться до утесов, которые окаймляли гофрированную чашу, и найти способ преодолеть их по верху или через какой-нибудь разлом, по которому из чаши вытекает дождевая вода.
На юге он обнаружил ущелье, которое было протяженнее остальных и более менее прямо шло к основанию гор, чьи отвесные стены нависали над чашей. Он увидел также, что для того, чтобы достигнуть этого ущелья, ему лучше всего вернуться к подножию городской стены и двигаться по другому проходу, вместо того, чтобы карабкаться через десяток острых гребней, лежащих между ним и ущельем, которого он хотел достигнуть.
Таким образом, он спустился вниз и пошел обратно. Солнце низко висело над горизонтом, когда он снова попал в ущелье идущее от городской стены и отправился к проходу, который должен был привести его к цели. Он мельком взглянул на дальний конец этого ущелья… и замер.