Конан "Классическая сага"
Шрифт:
Потайной вход открылся, пропуская их внутрь. Ардашир неохотно последовал за Тэнери, поднимаясь по ступенькам к тому месту, где лежал Конан.
Узнав своего врага, Ардашир с проклятиями выхватил саблю. Тэнери поймала его за руку.
– Опомнись! Знаешь ли ты, что король Ездигерд наградит тебя, если ты доставишь Конана живым?
Ардашир ответил:
– Король Ездигерд может оставить себе свое золото. Из-за этой свиньи была запятнана моя честь, и я...
– Придержи язык, дурак! Что произойдет с тобой, когда ты, без единой царапины, явишься к королю с сообщением о том, что случилось с его любимыми охранниками?
– Хм, -Ардашир замялся.
– Король отзовет самых искусных палачей, чтобы они придумали пытку, достойную твоего позора. Так что держи себя в руках. Или ты откажешься от богатства и высокого чина ради удовлетворения своей примитивной мести?!
Ворча, но уже успокоившись, Ардашир вложил клинок в ножны и помог девушке связать варвару руки и ноги. Когда они спустили Конана к выходу из замка, Тэнери сказала:
– Подождем, пока зуагиры уйдут. Пьяным кочевникам скоро наскучит город. Если мы поедем достаточно быстро, то через полдня будем уже в безопасности. Провизию возьмем в этом доме. Мы повезем нашего пленника прямо в столицу. Почти неделю он будет вести себя тихо. А уже через пять дней окажется в темнице короля в Аграпуре!
В тёмных глазах Тэнери сияло торжество, когда она смотрела на лежавшего, беспомощно раскинув руки, Конана.
Глава 4
ДВОРЕЦ НА СКАЛЕ
К Конану медленно возвращалось сознание, голова кружилась, желудок был скручен в тугой узел, горло пересохло. Последнее, что он помнил, - это то, как он сидел на роскошной кушетке Везус Чена, губернатора
форта Бакла. Теперь он оказался на куче прелой соломы в темной сырой камере. Варвар попытался изменить положение тела и услышал лязг цепей, сковывавших его запястья и лодыжки. Цепи тянулись к массивному выступу на стене. Из одежды на Конане осталась только набедренная повязка. Голова раскалывалась, язык не мог прикоснуться к горящему нёбу, варвар чувствовал сильный голод и жажду. Очень досаждала боль в голове. Конан прорычал громоподобным голосом:
– Охрана! Я умираю от голода и жажды, принесите мне еды и питья! Кто-нибудь есть в этом проклятом месте?!
Через некоторое время раздался звук шагов - и толстый тюремщик появился по другую сторону решетки, закрывавшей вход в камеру:
– А, собака, проснулся! Знаешь ли ты, что находишься в подземной тюрьме короля Ездигерда в Аграпуре? Вот пища и вода. Подкрепись перед встречей с королем.
С этими словами он просунул в камеру каравай хлеба и маленький кувшинчик воды, потом зашагал прочь, злорадно хихикая. Голодный киммериец накинулся на еду. Громко чавкая, он проглатывал большие куски черствого хлеба, запивая водой. Он не опасался яда: если бы король хотел убить его, то сделал бы это давным-давно - ведь Конан долго лежал без сознания и был совершенно беспомощен.
Он стал обдумывать, как выпутаться из неприятною положения, в котором так опрометчиво очутился. Конан находился в руках самого непримиримого из своих врагов. Не так давно король Ездигерд предлагал баснословную награду за голову Конана. Множество раз на варвара совершались покушения; нескольких подосланных убийц Конан прикончил своей рукой. Стойкая ненависть Ездигерда только возросла, когда киммериец завладел аквилонским троном. И вот теперь, благодаря женской хитрости, Конан оказался в руках своего безжалостного врага. Любой человек на месте киммерийца впал бы в отчаяние- но только не Конан!
Реально оценивая положение, изобретательный ум варвара с полным спокойствием искал выхода из создавшейся ситуации, обдумывая различные планы освобождения и мести. Глаза пленника сузились, когда раздались тяжелые шаги в коридоре. Прогремели отрывистые слова команды, и шаги смолкли. Через решетку Конан смог разглядеть охранников с кривыми саблями в руках. Двое из них держали наизготовку тяжелые руки. Высокий, дюжий офицер, одетый в позолоченный панцирь, стоял чуть поодаль. Конан узнал в нем дикого Ардашира, который резким и грубым голосом отдавал команды:
– Шапур и Вардан! Надежно свяжите варвара и набросьте ему на шею петлю! Стрелки, быть наготове!
Двое солдат, выполняя приказ, вошли внутрь камеры. Один из них нес бревно в шесть футов длиной и несколько дюймов толщиной, другой - толстую веревку. Ардашир не отрываясь следил за киммерийцем. В его глазах сверкало злорадство, а пальцы непроизвольно подергивались от желания ударить, но, обладая железным самоконтролем опытного офицера, туранец сдерживал себя. Губы его искривились, и слова вырвались со свистом:
– Одно малейшее движение, варварская собака, - и твое сердце познакомится с искусством моих стрелков. Я дорого бы заплатил за возможность самому убить тебя, но ты предназначен королю, который превратит тебя в кусок мяса!
Голубые глаза Конана холодно смотрели на бешенство офицера, на солдат, привязывавших бревно к его плечам и стягивавших ему руки. Без видимых усилий Конан напряг мускулы на руках, так что верёвки оказались натянуты гораздо слабее, чем думали его тюремщики. Охранники разомкнули кандалы. Конан прорычал:
– Вы, туранские псы, когда-нибудь попадетесь мне. Вот увидите!
Лицо Ардашира совершенно исказилось от ярости, и он сплюнул.
– Посмотрим, краснорукая крыса! Королевские палачи изобрели кое-что такое, от чего кричит даже душа! Скоро они примутся за твои косточки!
– Он резко засмеялся, - Но достаточно, извольте идти, ваше величество, жаба Аквилонская!
Он махнул охранникам, и небольшая процессия тронулась в путь. Варвар шел, привязанный к палачам. Конан был внешне спокоен. Он бывал во многих переделках и всегда благополучно выкручивался. Киммериец напоминал пленного волка - был постоянно настороже, выискивая шанс изменить свое положение. Он не занимался самобичеванием, не предавался бесполезному гневу на врагов, а искал ошибки в их действиях. Его ум и нервы были сконцентрированы на дальнейших событиях.
Каменные ступеньки извилистой лестницы вели наверх. Поскольку никто не завязывал ему глаза, Конан подмечал каждую деталь. Темница находилась глубоко под землей. В ней было несколько этажей, и везде стояли охранники с обнаженными мечами и пиками в руках.
Дважды Конан мельком смотрел в узкие окна, мимо которых они проходили. Темное небо указывало на то, что снаружи рассвет или вечер. Теперь варвар понимал, что представлял из себя таинственный плеск, который он слышал по дороге. Дворец был построен на окраине Аграпура и находился на горе, вернее, на скале, нависавшей над морем Вилайет. Темницы были вырублены в центре скалы, окруженной горами и морем. Вот почему через узкие окна Конан мог видеть только кусочек неба. Хотя узник и конвой ещё не достигли поверхности, Конан внимательно фиксировал каждую деталь пути. Дворец поразил бы любое воображение. Они шли через комнаты, в которых били фонтанчики, украшенные драгоценными вазами. Экзотические цветы росли повсюду. Шаги отдавались эхом под сводчатыми потолками. Ковры застилали полы, повсюду висели картины. У каждого поворота неподвижно, как статуи, стояли закованные в латы солдаты. Роскошь Востока раскрывалась в полной мере, она была великолепна.