Конан (сборник)
Шрифт:
— Деньги! — визгливо потребовала галзайка, с жадностью протягивая руку. — Золото, которое ты обещал!
Киммериец бросил ей монету, она поймала ее в воздухе, куснула для пробы, потом спрятала в волосы, наклонилась, подняла бурдюк и пошла дальше по дороге, лишенная стыда равно как и одежды. Конан ждал с некоторым нетерпением, Пока Дэви впервые в жизни оденется самостоятельно. Когда она вышла изза скалы, он чертыхнулся от изумления, и Жасмина ощутила прилив странного волнения, увидев неприкрытое восхищение у него на лице. Она ощущала стыд, замешательство и укол тщеславия, которого
— О, Кром! — сказал он. — В тех ниспадающих неземных одеяниях ты казалась холодной, равнодушной и далекой, как звезды! Сейчас ты — женщина из плоти и крови! Ты ушла за скалу как Дэви Вендии, а вышла как горская девушка — но в тысячу раз более прекрасная, чем все девки Зхабара! Была богиней, теперь — женщина!
Он с силой хлопнул ее по заду, и Жасмина, поняв это лишь как знак своеобразного уважения, не оскорбилась. Вместе с одеждой она словно сама изменилась. Ею овладели до сих пор сдерживаемые чувства и желания, словно, сбросив королевские одежды, она избавилась от уз предубеждений и условностей.
Но Конан не забывал о грозящей им опасности. Чем больше удалялись они от Зхабара, тем менее правдоподобной была встреча с кшатрийскими отрядами, но он все равно все время прислушивался к отголоскам, свидетельствовавшим о том, что мстительные вазулы из Курума идут по следам.
Устроив Дэви в седле, Конан сам вскочил на коня и снова направил его на запад. Сверток с одеяньями, который отдала ему девушка, он зашвырнул в тысячефутовую пропасть.
— Зачем ты это сделал? — поинтересовалась она. — Почему бы не отдать одежду девушке?
— Всадники из Пешкаури прочесывают горы, — сказал Конан. — Горцы будут нападать на них, а те — уничтожать деревни, которые им не покорятся. Они могут направиться и на запад. Если бы они нашли девушку, которая носит твою одежду, то пытками заставили бы ее говорить, и она могла бы навести их на наш след.
— А что она сейчас будет делать? — спросила Жасмина.
— Вернется в деревню и скажет, что на нее напали. Скорее всего, за нами вышлют погоню. Но вначале она должна пойти набрать воды: если она осмелится вернуться без нее, будет избита. Это дает нам запас времени. Нас не поймают. Еще до захода солнца мы пересечем границу Афгулистана.
— Здесь совсем не видно следов людских селений, — заметила Жасмина. — Даже для Химелианских гор этот район слишком безлюден. Мы не встретили ни одной проложенной людьми дороги с тех пор, как покинули тракт, на котором встретили галзайку.
В ответ он показал рукой на северозапад, где она увидела вершину, окруженную остроконечными скалами.
— Это Йимша, — сказал Конан. — Горские племена строят свои деревни как можно дальше от этой горы.
Жасмина окаменела.
— Йимша, — шепнула она. — Гора Черных Прорицателей!
— Так говорят, — ответил он. — Я еще никогда так близко не подходил к ней. Мы отклонились на север, чтобы не столкнуться с кшатрийскими воинами, которые могли бы углубиться и до этих мест. Наезженный путь из Курума в Афгулистан лежит на юге. Этот путь — старый, его редко кто использует.
Жасмина пристально вглядывалась в далекую вершину. Она сжала
— Сколько нужно времени, чтобы доехать отсюда до Йимши?
— Остаток дня и целую ночь, — ответил он с улыбкой. — Ты хочешь туда попасть? Во имя Крома, там не место для простого смертного, судя по тому, что рассказывают горцы.
— Почему они не соберутся и не убьют демонов, которые там поселились?
— спросила она.
— С мечами против колдовства? Кроме всего, колдуны не вмешиваются в людские дела, разве что ктото вставляет им палки в колеса. Я никогда не видел никого из них, хотя разговаривал с людьми, которые клялись, что их встречали. Говорят, что на восходе или закате солнца можно увидеть среди скал жителей Йимши — высоких молчаливых мужчин в черных тогах.
— А ты? Побоялся бы на них напасть?
— Я? — мысль об этом показалась Конану неожиданной. — Ну, если б они перешли мне дорогу, то вышло бы: либо я, либо они. Хотя у меня с ними пока нет повода ссориться. Я прибыл в горы, чтобы собрать людей, а не для того, чтобы воевать с колдунами.
Жасмина ничего не ответила. Она смотрела на гору как на живого противника, чувствуя, как гнев и ненависть вновь проникают в ее душу. В ее голове начала прорастать новая мысль. Она старалась придумать, как бы настроить против хозяев Йимши человека, во власти которого она сейчас находилась. Может, существует какойлибо способ достичь этой цели? Она не могла ошибиться относительно выражения, появившегося в его диких голубых глазах, когда он смотрел на нее. Не одно царство пало, когда маленькие белые женские ручки потянули за нити судьбы…
Вдруг она вздрогнула и показала пальцем.
— Смотри!
Над далекой вершиной поднялось еле заметное облачко необычной формы. Матовоалое, с искрящимися золотыми прядями, оно было в постоянном движении, вращалось, вибрировало и внезапно сжималось. Через минуту оно превратилось во вращающийся конус, сверкающий в солнечных лучах. Вдруг он оторвался от снежной вершины горы, как разноцветное перышко проплыл по небу и исчез в бездонной голубизне.
— Что бы это могло быть? — неуверенно спросила девушка, когда своей выпуклостью оно заслонило вершину. Картина эта хотя и была красива, но пробуждала тревогу.
— Здешние называют это Ковер Йимши, но я не знаю, что это означает, — сказал Конан. — Когдато я видел, как сотен пять местных жителей удирали, словно сам дьявол преследовал их по пятам, прятались в скалах и пещерах только потому, что увидели, как эта яркокрасная тучка отрывается от вершины. Что это…
Они только что проехали мимо узкой трещины, словно ктото вертикально рассек ножом скалу, и оказались на широком выступе, по одну сторону которого был потрескавшийся скат, по другую — огромная круча. По уступу проходила заброшенная дорога, постепенно спускавшаяся вниз, скрывающаяся за скальными хребтами и вновь появляющаяся через равные промежутки пути. Выехав из расселины, которая вела на этот уступ, черный скакун фыркнул и встал как вкопанный. Конан пришпорил его, но конь только всхрапнул и замотал головой, дрожа и напрягая мускулы, словно наткнулся на какуюто невидимую преграду.