Конан. Пришествие варвара (сборник)
Шрифт:
– Не желаешь наступать?! – воскликнул аристократ, побагровев от гнева. – Презренный трус!
– Не пори горячку, – увещевал его киммериец. – Сейчас у нас выгодная позиция…
Выкрикнув грязное ругательство, граф Теспидский повернул коня и галопом умчался в долину, где его нетерпеливо дожидались рыцари.
Амальрик с упреком посмотрел на Конана:
– Зря ты его отпустил. Я бы на твоем месте… Гляди!
Граф остановился перед строем своих воинов. Его голос был едва слышен, но взмах руки в сторону неприятеля был достаточно красноречив. Пятьсот копий наклонились параллельно земле, и сверкающий латами,
От шатра Ясмелы прибежал запыхавшийся молоденький паж, пронзительно закричал:
– Конан, принцесса спрашивает, почему ты не выступаешь следом за графом Теспидским?
– Потому что я не такой самонадеянный дурак, как он, – хмуро ответил Конан, усаживаясь на валун, беря в руки большой говяжий окорок и принимаясь обгладывать мясо с кости.
– Раньше ты сам любил почем зря лезть на рожон, – заметил Амальрик. – Похоже, власть идет тебе на пользу. Я не раз замечал, ответственность за своих людей остужает самые горячие мозги.
– Да, раньше я рисковал только собственной шкурой, а ее сохранность меня не очень-то заботит, – кивнул Конан. – Что это там, разрази меня Кром?!
Вражеское войско застыло. От края правого фланга отделилась колесница, помчалась вперед. Голый возница неистово хлестал коней. На колеснице стоял кто-то огромный, в черном шелковом одеянии, развевающемся на ветру. Он держал в руках большой золотой кувшин, из которого тонкой струйкой сыпался блестящий на солнце порошок. Колесница проехала перед всем фронтом войска пустыни, и за ней остался на песке тонкий сверкающий след.
– Наток! – вскричал Амальрик. – Что за адские семена сеет колдун?
Бросившиеся в атаку рыцари не умерили свой опрометчивый натиск. Осталось каких-то пятьдесят шагов до неровных шеренг кушитов, а те стояли неподвижно, даже не опустили копий навстречу врагу. И вот передний ряд рыцарей оказался над блистающей тонкой полосой. Как только ее коснулись подковы, раздались звуки, как будто сталь ударила о кремень – но с результатом куда более страшным. Пустыню сотрясло чудовищным взрывом, ее пересекла ослепительно белая вспышка.
Вся передняя шеренга рыцарей была уничтожена этим пламенем. Лошади и их закованные в броню седоки умирали в огне, как муравьи на раскаленном противне. В следующее мгновение задний ряд налетел на обугленные тела. Всадники, несшиеся во весь опор, не могли остановиться и ряд за рядом попадали в пламя. Так и не соприкоснувшись с врагом, могучие рыцари погибали сотнями в страшных корчах, под ржание искалеченных коней.
Показного замешательства как не бывало – орда мгновенно приняла идеально четкие боевые порядки. Чернокожие дикари устремились вперед, пронзать копьями раненых, каменными булавами и чугунными молотами сбивать шлемы с всадников. Все закончилось так быстро, что зрители на склонах даже не успели осознать, что произошло. И за кушитами вперед двинулась вся орда, разделившись надвое, огибая кучу обугленных тел.
Эта картина ужаснула воинов на холмах. «Наши враги – не люди! – вскричали они. – Это сущие демоны!» Дрогнули лучники-ополченцы на гребнях, один из них бегом спустился на склон, с его бороды срывалась пена.
– Бегите! – призывал он. – Спасайтесь! Против чар Натока не устоит никто!
Конан с проклятием сорвался с валуна и огрел паникера обгрызенной костью. Тот рухнул
– Всем стоять, где стоите! – выкрикнул он. – Тому, кто сделает хоть шаг назад, башку снесу! Будем сражаться! Победим или ляжем костьми, но не отступим перед этой колдовской сволочью!
Паника улеглась так же быстро, как и поднялась. Ярость Конана окатила войско, словно ледяная вода, погасила пламя страха.
– Поняли, что я сказал? – прорычал он, озирая ряды своих воинов грозным взглядом. – Сегодня ни люди, ни демоны не пройдут на землю Хорайи!
Первыми встретить врага должны были наемники, крепко держащие копья в руках. Позади них стояли хорайянские конники, а чуть дальше и левее – резерв, тяжелая хорайянская пехота. Ясмела находилась у входа в шатер. От ужаса она лишилась дара речи и побледнела как полотно: свое войско казалось ей жалкой горсткой в сравнении с огромной ордой кочевников.
Конан стоял перед строем копейщиков. Он знал, колесницы не будут карабкаться вверх по ущелью навстречу губительным стрелам, но заворчал, увидев, как спешиваются всадники. Он заметил, у диких воинов пустыни нет обоза с припасами, воду и еду они везли в седельных сумках. Они дружно выпили последнюю воду и бросили фляги на землю.
– Отступать не намерены, – хмуро заключил он. – Но и потерь лишних не хотят, иначе бы атаковали в конном строю. А жаль: раненые лошади хорошо ломают боевые порядки.
Орда построилась гигантским клином. Его наконечником были стигийцы, за ними стояли шемиты в кольчугах и цилиндрических шлемах, а на флангах – кочевники и кушиты. Сомкнувшись и подняв щиты, они двинулись в атаку. Позади остался высокий колдун в неподвижной колеснице. Он воздел руки и запрокинул прикрытую вуалью голову в чудовищном заклинании.
Как только орда вклинилась в широкое преддверие ущелья, на нее обрушился град стрел. Щиты и доспехи спасали не всех – нападающие десятками падали с ног. Стигийцы бросили свои бесполезные луки; низко наклонив головы в шлемах, прикрываясь высокими щитами, они стремились вперед неукротимой волной, перешагивая через тела упавших соотечественников. Но лучники-шемиты своего оружия не бросили, и от их стрел потемнело небо. Конан смотрел на колышущийся лес копий и гадал, какую новую подлость подготовил чародей. Что-то подсказывало ему: Наток, как и все колдуны его сорта, в обороне куда опасней, чем в нападении. Если сейчас контратаковать, это закончится сокрушительным поражением хорайян.
Однако, несомненно, что эта же магия заставляла воинов пустыни идти вперед, невзирая на огромные потери. У Конана захватило дух: передние ряды врага были уже уничтожены почти целиком. Постепенно таяли задние углы клина, и уже все устье долины покрылось мертвыми телами. Но живые продолжали наступать, как будто они лишились рассудка, как будто неизбежность смерти для них ничего не значила.
У Натока было гораздо больше лучников, чем у Конана, и это уже сказывалось: хорайянские стрелки падали с утесов один за другим. Тучи стрел заставляли укрываться неопытных в бою, необстрелянных ополченцев. Но хватало и тех, кто при виде страшной опасности только сжимал зубы и все быстрее метал стрелы во врагов, сверкая глазами, как попавший в западню волк.