Концепция лжи
Шрифт:
– Выходит, оторвался я от народа, – хмыкнул он.
Ольга налила ему вина и отвернулась, чтобы принять заказ у седовласого господина в дорогой замшевой куртке, который, вздыхая и извиняясь, попросил «графинчик, икорочки порцию и, милочка моя, опяточек с лучком, а то душа не выдержит».
«А и в самом деле, – подумал Леон, – когда я похмелялся в последний раз? Так с ходу и не вспомнишь. Хорошо людям – форму им держать не надо. Пей, сколько душа попросит, и никаких вам боевых тревог посреди ночи. Хотя… разве они когда-нибудь увидят то, что видел я?»
Слушая, как Ольга привычно уточняет заказ, он
Из кухни выплыла сегодняшняя официантка, крутобедрая Верочка и, подмигнув Леону, понесла седому господину поднос с заиндевелым графином и закусками. Леон покачал головой, отхлебнул винца и потянулся за сигаретами.
– Шалава, – неодобрительно заметила Ольга, провожая Верочку долгим взглядом. – Все понимаю, но с поварами-то зачем? Нужны ей эти мудозвоны, как зайцу триппер.
Над входом звякнул колокольчик, и Леон подумал, что народ, все же очухавшись к полудню, решил, что суббота – самое время, чтобы начать заряжаться еще до обеда.
– Дай пепельницу, – попросил он барменшу.
– Я вот тебя все спросить хотела, – снова навалилась бюстом на стойку та, – а вот там, ну, на корабле, вы как – курите? Или обходитесь?
– Чаще обходимся, – пожал плечами Леон. – То есть по минимуму. Ты еще спроси меня, как мы там без баб обходимся…
Ольга невесело хихикнула и посмотрела куда-то через его голову. В этот момент до Леона донесся неуверенный голос Верочки – самым удивительным было то, что официантка пыталась изъясняться на английском. Макрицкий обернулся и замер в недоумении – в фигуре высокой светловолосой женщины, стоящей сейчас к нему спиной и нервно объясняющей что-то растерянной Верочке, было что-то удивительно знакомое. Он прислушался и совершенно остолбенел. В животе появилась и тотчас же исчезла аморфная капля тупой боли.
– Ни фига себе, – пробормотал он, сползая с табурета.
Словно почуяв его приближение, высокая дама вдруг отвернулась от Верочки, и их с Макрицким глаза встретились.
– Жасмин, – непринужденно улыбнулся Леон, – и что, я должен верить в такие совпадения?
Та широко раскрыла глаза и на мгновение замерла. Леон, все так же улыбаясь, склонился в шутливом поклоне и поднес к губам ее ладонь в тонкой кожаной перчатке. Короткое полупальто цвета слоновой кости удивительно гармонировало с великолепной фигурой, от пышных, ниспадающих на плечи волос исходил холодный терпкий аромат – Макрицкий вдруг почувствовал, как побежали по спине короткие злые искорки, точно так же, как тогда, в Нью-Йорке, когда она затащила его в ресторан и они долго пили коньяк с фруктами… Леон выпрямился и посмотрел в ее расширенные от изумления глаза. Не говоря ни слова, женщина притянула его к себе и коснулась губами его щеки.
Седовласый господин замер с наполненной рюмкой в руке и испустил долгий горестный вздох.
– Как тебя сюда занесло? – спросил Леон, все еще отказываясь верить своим глазам.
– Я ищу парк «Флорида», – растерянно ответила Жасмин. – Там сейчас гастролирует японский цирк… у меня поручение к его администратору… попросили кое-что передать. Ехала на такси, машина сломалась, водитель говорит, нужно идти вдоль бульвара, тут близко… я иди-иду, никакого парка нет, на улицах тоже почти никого, одни старички…
– Японский цирк уехал еще позавчера, – вмешалась вдруг Верочка. – Так что уже не догоните.
– Н-да, действительно цирк, – Леон закатил глаза. – Немыслимо. Ты надолго в Москву?
– Вообще-то я путешествую. А ты… тоже?
– Я тут живу неподалеку. Ладно, коль уж встретились – Олечка, сообрази нам пузырек «Мартини» и в пакетик его, чтоб видно не было. Парк «Флорида», моя дорогая, действительно под боком. И раз уж мы встретились – надеюсь, ты не откажешься немного прогуляться? На улице, кажется, не так уж и холодно.
Жасмин с готовностью кивнула головой и зачем-то растерянно посмотрела на Верочку. Та, восхищенно качая головой, зашла за стойку, взяла из рук несколько обалдевшей Ольги бутылку, ловко упаковала ее в серый пластиковый пакет и подала Леону.
– Везет же некоторым, – пробормотала из-за стойки барменша.
Леон вывел свою даму из кафе, и они неторопливо побрели в сторону парка. Жасмин и в самом деле выглядела растерянной; некоторое время они молчали, потом женщина вдруг рассмеялась и подхватила Макрицкого под руку.
– Ты не смутишься, мой капитан? – спросила она, заглядывая ему в глаза.
– Есть немного, – ответил Леон. – Хотя я уже давно майор.
– Во-от как… и почему ты живешь теперь в Москве? Насколько я помню, раньше ты жил в Киеве. Или вы решили перебраться в Россию?
– По службе, – вздохнул Макрицкий. – Я ведь больше не летаю.
– Это после той… той аварии? – нахмурилась Жасмин.
– Нет, – помотал головой Макрицкий. – Авария здесь ни при чем, про нее давно все забыли. Просто начальство посчитало, что мне лучше пока посидеть на Шарике. Вроде как тут я нужнее. У нас, как ты понимаешь, место службы не выбирают. А ты? Опять летаешь по белу свету?
– Ну не могу же я все время работать, – надула губки Жасмин. – В конце концов мне прилично платят, и после очередного контракта я могу себе позволить несколько месяцев путешествовать. Не первым классом, конечно, но меня и так устраивает. К тому же, – она сделала серьезное лицо, – ты должен знать, что я давно уже собиралась посетить вашу непостижимую Россию.
– Ничего такого уж непостижимого в ней нет, – усмехнулся Леон. – Такой же бедлам, что и везде. Ну, может быть, с национальным колоритом – куда ж без него? Разве что, конечно, японский цирк…