Концепты и другие конструкции сознания
Шрифт:
Не касаясь вновь проблемы реальности предметов, якобы существующих в мире вне и независимо от человеческого сознания, лишь напомню, что они как раз и конституируются человеческим сознанием чувственно, но обязательно с использованием обозначающих их слов. Таким образом, концептуализация нового предмета происходит не только вследствие возникновения в сознании исследователя модели-репрезентации данной сущности, но, главное, в результате связывания этой модели-репрезентации с образом обозначающего данный предмет слова.
Концептуализируя окружающий мир по-своему, то есть особым, характерным только для него способом, конкретное общество помещает в мир и вымышленные им сущности.
У. Куайн (2010, с. 121) указывает, что, говоря о мире, мы сразу накладываем на него определенную концептуальную схему, присущую нашему собственному языку. Тем не менее мы способны выйти за рамки этой созданной нашим обществом концептуальной схемы. Мы можем постепенно изменять ее, несмотря на то что, кроме самой этой эволюционирующей концептуальной схемы, у нас нет ничего, что могло бы обеспечить нам репрезентирование реальности. Совершенствуя свою концептуальную схему, мы продолжаем зависеть от нее как от средства и формы репрезентирования реальности и не можем отделить ее от реальности, чтобы объективно сравнить с неконцептуализированной реальностью.
Автор (с. 121) пишет, что О. Нейрат удачно сравнил задачу изменения заданной нам предками концептуальной схемы с задачей матроса, который должен перестраивать свой корабль в открытом море. Мы можем совершенствовать свою концептуальную схему, продолжая зависеть от нее как от опоры. Но мы не можем отделить себя от нее и объективно сравнить ее с неконцептуализированной нами реальностью. Поэтому он считает бессмысленным исследовать корректность концептуальной схемы как зеркала реальности. И полагает, что стандартом для оценки концептуальной схемы должен быть не стандарт соответствия ее реальности, а стандарт прагматический – позволяет ли она нам эффективно действовать в реальности.
Окружающую реальность сознание способно концептуализировать разными путями, то есть создавать в рассматриваемой области мира разные группы альтернативных сущностей. Причем не один-единственный, а многие из этих путей могут быть эффективными с точки зрения адаптации человека к «реальности в себе».
Г. Бейтсон (2000, с. 420), например, обращает внимание на принципиально разные возможности даже глобальной концептуализации реальности. Ссылаясь на работу К. Юнга «Семь наставлений мертвым», которую тот написал «от имени» Василида Александрийского (первая половина II в. н. э.), Г. Бейтсон (с. 420–421) пишет, что К. Юнг рассматривает два фантастических мира – плерому и креатуру. Плерома – мир, где причиной событий являются силы и импульсы и где нет «отличительных черт». Плерома ничего не знает о различиях и отличиях. В креатуре же эффекты вызываются именно различиями. Мы можем изучать и описывать плерому, однако отличительные черты, которые мы зарисовываем, всегда приписываются плероме нами. Когда же мы изучаем и описываем креатуру, мы должны корректно идентифицировать те различия, которые эффективно действуют в ней.
Таким образом, автором представлены два разных в своей основе варианта концептуализации реальности… В первом она концептуализируется с выделением двух главных групп сущностей – сил и импульсов. Во втором – с выделением в ней других, более привычных современному западному человеку главных групп сущностей – отличительных черт.
Убедиться в возможности принципиально разной концептуализации
Возможны и иные в своих базовых основаниях варианты глобальной концептуализации реальности. Так, в соответствии с доминирующей в современной науке парадигмой, человек живет в предметном физическом мире. Предметы, или материальные объекты, действуют, то есть порождают события. Следовательно, они первичны, а события – вторичны… Но, оказывается, можно концептуализировать ту же реальность иначе… Ф. П. Рамсей (2011, c. 129) пишет, что А. Уайтхед, например, рассматривал материальные объекты как прилагательные событий, в которых они имеют место.
Дж. Келли (2000, с. 53) приводит частный пример разной концептуализации причины движений человека в психологии. По его словам, объясняя, почему человек движется, одни исследователи (сторонники теории толчка) предполагали, что каждый стимул – это результирующий вектор всех прошлых стимулов, взятых вместе. Он и объясняет направление движения человека. Другие исследователи (сторонники теории тяги) предполагали, что каждая возникающая у человека потребность уже несет в себе особым образом направленную тенденцию.
Примеры разной концептуализации психической реальности обсуждает и М. Г. Ярошевский (1985, с. 227–228), рассматривая представления В. Вундта и Ф. Брентано. Оба считали предметом психологии сознание и интерпретировали его с позиций интроспекционизма. Но В. Вундт рассчитывал выяснить состав сознания, его сенсорную в своей основе «фактуру». Ф. Брентано же полагал, что задача психологии состоит в тщательном описании не содержания сознания, а связанных с ним актов, действий или внутренних операций. Исходным для Ф. Брентано являлось понятие не об элементе сознания, а об акте сознания, благодаря которому эти элементы становятся объектами осознания.
Надо сказать, что вообще история науки представляет собой собрание ярких примеров разной концептуализации одних и тех же аспектов реальности. Это хорошо иллюстрируют работы Т. Куна, изучавшего революции в науке.
В качестве примера разной концептуализации физического мира можно привести системы Аристотеля и современной физики. Как пишет Т. Кун (2014, с. 23–29), материя для Аристотеля – некий несущественный нейтральный субстрат, присутствующий повсеместно, а не только там, где находится тело. Следовательно, пустота, вакуум невозможны. В некоторых местах материя, подобно губке, впитывает в себя определенные качества – теплоту, влажность, цвет и т. д., превращаясь в конкретные тела. Одна и та же материя теряет одни качества и приобретает другие, то есть изменения связаны с появлением и исчезновением качеств, а не с изменениями материи. Одним из таких качеств оказывается положение объекта, которое, подобно влажности или сухости, может изменяться, когда объект движется или его двигают. Локальное движение для Аристотеля тоже является изменением качества или состояния, а не состоянием самим по себе, как у И. Ньютона. И именно рассмотрение движения как изменения качества позволяет Аристотелю объединить его с остальными видами изменения – например, с превращением желудя в дуб или болезни в здоровье.