Концерт Шампетр ре-диез
Шрифт:
– Кто его написал? спросил Адам.
– Тебя это не касается. Младший братишка несчастен. Его ненавидят и презирают.
Он совсем ничего не понимает, поскольку они с братом ведь были лучшими друзьями.
Рассказ, тем не менее, очень мудр, и у Старшего Брата достаточно мозгов и сердца, чтобы понять, что боится он своего отрочества. Он решает больше не пугаться своих половых возбуждений, наяву направленных на все на свете. Поэтому он принимает и Младшего Братишку, и своих друзей, и компанейских девчонок, и шведские комиксы.
Папа, по мнению Питера, придумал эту историю сам.
–
– А история наша - о том, что ждет их впереди.
Поэтому смотрите. Как обнимать младшего брата, как давать на себя взбираться и садиться верхом. Эрика дала мне посмотреть свои грудки, а другая девчонка, подружка Карлотты, как-то днем стянула перед Кристианом, Полом и мной трусики, чтобы мы хорошенько посмотрели, очень познавательно. Там все было нормально, потому что с нею была Карлотта, и она сказала, что можно. Мы сидели в один ряд на земле, а она стояла перед нами.
– Frelseren, сказал Папа.
– Поэтому я буду любить Питера и даже помогать ему качать его насосик, когда у него рука устанет, и Маму с Папой тоже любить буду, и в волосы ему гавкать, вот так, хоть он и такой пугливый. Почему можно купаться и загорать голышом, а в доме нельзя?
– Традиция, ответил Папа, и приличия, но если вы считаете, что так по-товарищески.
– То все будет совсем одинаково, сказал Питер.
– Обними своего брата, Адам, поцелуй его в ухо и передай сюда.
СОВЕЩАНИЕ
– А ты знаешь, спросила фру Оверсков Расмуса, на каком диалекте говорит Джеремайас? Он утверждает, что не хочет говорить, как всякие снобы, однако же, как ты заметил, он чем дальше, тем больше начинает говорить, как Адам и Кристиан.
– Он как-то употребил слово изысканный, описывая бутерброд с помидором и майонезом. Я спросил, где он его услышал, а он ответил, что так часто говорит Лейб-гвардеец.
– Какая опасность от Лейб-гвардейца?
– Мне кажется, мы с этим справиться не сможем. Все пойдет своим чередом.
Биология Джеремайаса берет начало еще до Грехопадения. Я уверен, у Яхве были отличные причины, по которым стоило лишить наших первобытных родителей детства.
Если б детство у них было, однако, уроки они могли бы брать у Джеремайаса.
Natura naturans Спинозы(13) тут и не пахнет. Руссо(14) бы грохнулся в обморок.
– Адам, Кристиан и Питер?
– Джеремайас говорит, они ничего ни о чем не знают, ему непонятно, люди ли они вообще.
ПЛАКАТ
Изображающий в невинном голубом небе Дании le mongolfier a vapeur Jules Verne, или же Аэростат Юлий Примавера (филологическая беседа с Ректором Хьюго Твемундингом, в которой было решено элегантности ради, что vernus, раб, родившийся в поместье, с таким же успехом может происходить и от весны), в котором сидел Кувырок, десяти лет, в финском свитере, норвежском шарфе и американских джинсах, возложив одну руку на румпель, другую - на плечо Кварка, растирая его.
– Окаменелые Эобактерии Матабелеландского Фигового Дерева, произнес Кварк.
Прокариотичны. Какие-то еще. Три миллиарда лет назад. Почему Хизкийя продолжает нас гипостазировать, как квазиполовозрелых мужских особей?
– Он знает, что это приятно.
– По приказу изнутри, что вероятнее. Как только
– Со времени Моцарта.
– Из рассказа Виллема Бильдердейка(15).
– Эдгар Аллан По.
– Жюль Верн.
ЭЙДЕРДАУН
Спутанные волосы и нос картошкой - со стороны подушки, маленькая загорелая нога с поджатыми пальчиками - на другом конце. Питер спит на левом боку. Адам, проснувшись, едва заря начала сереть, продрогнув под своим покрывалом, выскользнул из постели и забрался к Питеру, наощупь удостоверившись, что рука бладшего братишки - там, где он и ожидал, обхватила его мышку.
СОВЕЩАНИЕ
– Тактика, сказал Расмус. Нужно будет придерживаться очень широких взглядов. Мы не можем выдернуть Джеремайаса из его мира - это будет сродни киднэппингу. Он остается у меня всякий раз, когда я могу его застать. Остается с Лейб-гвардейцем. Мы с тобой его кормим. Он терпит Адама и Кристиана, и бывают дни, когда они ему нравятся неимоверно. Дело будет в том, чтобы завоевать его.
– Я пробовала застольные манеры, сказала фру Оверсков, возведя глаза к потолку.
Я как бы неумышленно болтала с ним о том, что знать какие-то простые повседневные вещи - легче, чем невежество. Моряк знает свои узлы и лини, солдат - команды, а молодой человек - свои застольные манеры. Я говорила, что у нас с Питером и Адамом такое правило: пока ты чему-то учишься, это самое важное на свете, пока не станет твоей второй натурой. Мы это в игру превратили - с карточным столиком, приборами и тарелками. Ломоть морковного пирога у нас был бифштексом. Меня вдохновение посетило, и я предложила ему меняться: он меня научит чему-нибудь в обмен на то, чему я его научу.
– И чему, Гертруд, ты научилась?
– Воровать в магазине "Ирма".
ПАЛАТКА
Синий нейлоновый "Спейдерспост" с алюминиевой рамой, вместимость - два, способна отсечь самую унылую папоротниковую пустошь Швеции. Освещается лампой, уютная, частично сухая. Подогрев осуществляется дружбой. Что глядит из папоротников волчьим серебряным взором, и комары эскадрильями смерти с гулом надвигаются от озера, и Кристиан с белым волдырем на пятке, и ночь молочно-темная, словно прозрачный туман, и палатку их почти не разглядеть от соседней, играют парами в выживание, но не совсем, поскольку Свен знает, где они все. Расмус бодро сказал, что его волновать это совершенно не будет, поскольку маленькие засранцы гораздо умнее его, а он может отразить наступление русской армии, медведи от него ежатся, а барсуков он обращает в бегство, не говоря уже о ползучей желтой слизи из открытого космоса. Асгар и Педер от нас слева, Том и Пол - Бог знает где. Местные никогда больше не станут покупать билеты на поезд, предварительно не удостоверившись, не будет ли в нем скаутов с рюкзаками на рамах размером с холодильник.