Кондотьер Сухоруков
Шрифт:
— Это чудесная земля! Я понимаю, почему сюда рвался мой отец, зачем сюда стремятся астеки. Здесь редкие красоты, города богаты и почти не знают войн. Торговцы приходят и с востока, и с севера, и даже по морю. Ах, море! Оно, хоть, и бывает опасным, но столько всего дарит местным жителям. Несправедливо то, что мы в своих долинах этим обделены.
— Как я понимаю, ты собираешься здесь оставаться еще долгое время, государь?
— Именно так, Алаири. Мне надоело ютиться в домах местных коки, так что я в ближайшее время
— В Гуиенголе?
— О нет! Это крепкое и надежное место. Но там хорошо воевать, а не жить. Я построю дворец неподалеку от Теуантепека. Здесь, в предгорьях есть совершенно чудесные родники, окруженные густыми рощами, каких не увидишь в Саачиле… Тебе стоит там побывать! Эта земля станет лично моей.
— С удовольствием приму твое приглашение, мой господин…
— Но я ведь понимаю, что ты прошел такой путь не просто для того, чтобы обсудить местные новости. Новый Великий Видящий?
— Нет, Косийоэса, уихатао ведет себя тихо. И Дзауинданда в довольстве. Его людей разместили в Зиматлане, их отлично содержат…
— Значит, Эхутла, — слегка улыбнувшись и прикрыв глаза, закончил за советника Косийоэса.
— Воистину, мудрость твоя не ведает границ, государь, — поклонился Алаири. — Недавно с юга в Саачилу прибыл Дшанластоо…
— Кстати, где он? Я не увидел его в свите.
— Он сразу вернулся назад, государь.
— Дшанластоо? Не захотел ехать в Теуантепек?!
— Так и есть. Принеся дары, отчитавшись о событиях в Эхутле, он заспешил обратно, сказав, что там слишком много работы, и он очень нужен в Базе.
— Работы… — удивленно протянул Косийоэсы.
— Это именно его слова, великомудрый кокуитао.
— И что же он рассказал о делах в Эхутле?
— Ну, я тебе уже посылал вестника с сообщением о том, что калеке удалось быстро подчинить всех тамошних князьков. Хотя, уверен, некоторые готовы воткнуть ему нож в спину. Однако, Дшанластоо рассказал, что четланину удалось увлечь многих постройкой какой-то странной стены на реке.
— Что? Зачем?
— Я не понял. Но факт: калека раздает князькам громкие титулы, называет себя хозяином Эхутлы. А еще он привечает в своем поселении — Базе — простолюдинов-пеникече. Заставляет учить свой язык, и тех, кто проявляет усердие, забывает о своих исконных корнях — возвышает над прочими.
— Возвышает пеникече?
— Дшанластоо рассказывал иными словами, но я понял суть: благородные хоана для пришлого владыки ничто. Он охотно обучает простолюдинов и воинскому делу, и управлению. Обычный крестьянин, недостойный даже ходить в сандалиях, вдруг командует сотнями беэнаса. Только лишь потому, что возлюбил язык и обычаи четлан.
— А исполняет ли он свои обещания? — поджав губы, спросил Косийоэса. — Все-таки уже идет второй месяц из отпущенных ему. Об этом Дшанластоо что-нибудь рассказал?
— Да, кокуитао, — снова почтительно склонился Алаири. — Об этом он говорил много и с воодушевлением. По словам благородного юноши, работы ведутся активно. Он утверждает, что никогда еще не видел, чтобы столько людей трудились так слаженно. Во что мне трудно поверить, учитывая, что ими не руководят ни хоана, ни копа пеетао. Но он в деталях описывал дивные печи, мастерские и иные сооружения, которые возводятся в Базе. В ее окрестностях и по всей Эхутле их воины строят труднопреодолимые укрепления…
— Строят?
— Именно так, государь. Но стоит ли удивляться, если знать, что это войско простолюдинов? Хотя, Дшанластоо заявил, что видел их в бою и не хотел бы сражаться против них.
— Странные слова от хоана благородного рода.
— Полностью согласен с тобой. Тем более, что чужаки и следующие за ними пеникече не ведают истинного героизма воина. Каждый из них, словно, сдает свою честь в общий мешок, который они выбрасывают за ненадобностью. Без чести и славы бьются они с гордыми воинами, побеждая хитростью и подлостью.
— Но они побеждают.
— Да, государь. ПОКА побеждают.
— Что ж, мне такой калека и был нужен в качестве союзника. Если боги отвернутся от него из-за его ничтожной души — это его проблемы.
— А, если из-за него они отвернутся и от нас?
— Мне нечему стыдиться перед дыханием высшего мира. Я всегда был благочестив.
— Воистину, мой государь! Но тлетворное влияние калеки…
— Ты говорил, — возвысив голос, перебил советника Косийоэса. — Что мой верный Дшанластоо принес дары. Это обещанное оружие из дивного сплава?
— Увы, даров не так много. Один носильщик без труда донес их до самого Теуантепека. Есть несколько образцов оружия из тумбаги. Дшанластоо подчеркивал, что это уже новое оружие, созданное из местных пород. Но он добавил, что его совсем мало. Почти весь сплав уходит на орудия труда.
— Но почему? — искренне удивился юный правитель.
— Видимо, ковыряющиеся в земле пеникече ему дороже благородных воинов. Даже собственных. Вот и тебя, славный кокуитао, он не ценит.
— Надо передать ему мое повеление, чтобы четланский владыка не занимался глупостями, а делал новое оружие для моих и своих воинов.
— Я обязательно сообщу ему о твоей мудрой воле, государь!
— А стек-тла? Привез ли он чудную стек-тлу?
— Да. Украшения и почти прозрачные сосуды, чаши. Но гораздо больше стек-тлы четлане привезли продавать на рынок Саачилы-Йоо. Не думая о тебе, а лишь о своем обогащении.
— Вот как…
— Я тебе больше скажу, государь: калека просил, чтобы Дшанластоо вызнал для него пути торговые в Уашкаякак!
— Что? К астекам? — кокуитао даже потемнел лицом.
«Ну, наконец», — удовлетворенно прикрыл глаза советник.