Конец банды Бурнаша
Шрифт:
Она тоже спустилась на землю и склонилась над бандитом. Его лицо залила кровь из раны на голове. Даниил нашел отлетевшую в сторону винтовку и показал на ней свежую зарубку.
— Успел отбить.
Летягин с подчиненными подъехал к Мстителям.
— Они нас не ждали, — сказал он. — Рассчитывали на встречу утром, только готовиться стали. И место выбрали удачное, даже пулемет «Льюис» притащили, но установить не успели. Если б ты, командир, так не гнал…
— Да, — подтвердил другой чекист. — Они как раз ужинать наладились, а тут мы. Бандиты бульбу с салом побросали, но стрельнуть как следует уже не успели.
Ксанка нажала на курок, и осколки стекла брызнули в стороны.
— Ты чего?! — парень даже в седле качнулся от неожиданности.
— А чтоб бдительность, как другие, не терять, — спокойно пояснила девушка, убирая оружие в кобуру.
— Правильно, — кивнул Данька. — Где еще двое? Раненые есть?
— Епанчинцева зацепило, товарищ командир, — доложил Летягин.
Данька сел в седло, и маленький отряд вернулся на дорогу.
— Дай посмотрю, — подъехала к раненому Ксанка.
Рана оказалась легкой. Разорвав гимнастерку, девушка забинтовала плечо.
— Кость вроде не задета, — сообщила она.
— Пулемет возьмем с собой. Васин, ты доставишь Епанчинцева на хутор, — приказал Данька. — И пусть с утра местные мертвого бурнаша похоронят. На обратном пути мы вас заберем… Остальные — рысью за мной, марш!
4
Весна нынче теплая, как лето. И это хорошо, потому что ему приходится много ездить. Лучше колесить по пыли, чем по грязи, в которой как-то пришлось сутки просидеть с телегой. Да к тому же все приборы отсырели и ржой взялись. Николай Иванович разлюбил воду давно. И не плавает больше и даже не пьет. Была бы его воля — может, в пустыню бы уехал. А что? Знакомцев у него в тех краях нет, а профессия — по всей стране нужная. Он теперь радиотехник. Механиком по паровым машинам быть не хотел, ну и освоил. Только вместе с профессией надо было и республику сменить, а не застревать на Украине. Ездит он теперь по станицам, антенны настраивает, приемники детекторные по сельсоветам устанавливает. Встречают всюду как дорогого гостя, горилки наливают, сала в дорогу еще дают. Вот только постоянные разъезды его и подвели. Наткнулся-таки Николай Иванович на старых знакомых — по 20-му еще году и все — завис, как рыба на кукане. От них скроешься — так ВЧК разыщет.
Поначалу сильно боялся Николай Иванович, но потом понял, что если с умом дело вести, то никто до него еще сто лет не докопается. Документы — надежные, профессия — новой власти нужная, а лицо после ранения и сам с трудом узнает. Однако, несмотря на все разумные доводы, опаска осталась, раз он снова об этом думает.
— Тпр-ру!
Николай Иванович натянул вожжи и остановил телегу прямо перед воротами. Зашел, отомкнув калитку, внутрь и оттуда распахнул ворота. Под их надежность ему и разрешает губкомовское начальство держать государственный транспорт на своем дворе. Хотя знавал он цыган, которые и из-под такого замка увели бы лошадь. Да что о том вспоминать! А его каурую кобылу не сведут — ей только телегу и таскать. Вот у Бурнаша когда-то были кони, так кони, хоть и запрягал он их в автомобиль-ландо, выстланный коврами. Такого ландо по сю пору в Юзовке не увидишь. И у Сидора Лютого был знатный конь… Но нет коня, нет давно и Сидора.
Хозяин запер ворота, а
Когда уже в третий раз Николай Иванович начал теребить из кармана цепочку часов, калитка открылась, и на ее пороге показался человек. Рост выше среднего, манеры уверенные, голос приятный, костюм отличный.
— Добрый вечер.
— Здравствуйте.
— Вы будете Николай Иванович Сапрыкин, радиотехник?
— Да, проходите.
— Я от Леопольда Алексеевича вам привет привез, — приблизившись к крыльцу, сказал гость.
— Спасибо, но я еще посылку жду с… индукционными катушками.
Кивнув, посетитель полез во внутренний карман.
— Пожалуйста, — пакет и правда мог содержать радиодетали, но Сапрыкин надеялся совсем на другую начинку.
— Пойдемте в дом, — сказал он.
Николай Иванович засветил керосиновую лампу, поскольку на улице стало темнеть, и разорвал пакет. Осмотрел содержимое, пробежал глазами вложенную внутрь записку и убрал пакет на комод.
— Прошу к столу.
Хозяин снял с печи уже подостывший чугунок, нарезал хлеб и колбасу, выставил с подпола бутылку горилки. Налил две стопки.
— За знакомство!
— Я не люблю пить.
— По русскому обычаю. Или вы нас не уважаете?
— Хорошо, — легко вздохнул гость, — выпьем.
— Как вас, кстати, звать?
— Зовите Александр Карлович.
— Как доехали, Александр Карлович? — старательно закусывая, спросил Сапрыкин.
— Хорошо доехал, — гость понюхал горбушку хлеба и положил обратно.
— А как Леопольд Алексеевич?
— Он остался.
— Шутите, господин хороший? — скривился Николай Иванович, снова берясь за бутылку. — Я имел в виду его настроение.
— А он разве не написал? Полковник ведь скорее ваш друг, чем мой.
— Теперь и ваш, — Сапрыкин поднял рюмку. — Он, кстати, пишет, что вы поступаете в мое полное распоряжение.
— Не врите. Покажите письмо!
— Не могу, там секретная информация.
— Я согласился помочь вам кое в чем, не более, — Александр Карлович легко опрокинул стопку и ущипнул черный мякиш.
— А говорили — не пьете, — напомнил Николай Иванович.
— Я говорил — не люблю, — уточнил собеседник, — потому что после рюмки человек хуже соображает, формулировки путает. А у нас ведь есть дело.
— Я сам знаю, что делать, и в указчиках не нуждаюсь.
— После третьей рюмки возникает агрессия…
Сапрыкин рассмеялся и откинулся на спинку стула.
— О деле: встречаться будем на скамейке в городском парке по воскресеньям. В два часа пополудни вас устроит?.. Там и нэпманы гуляют, и комсомолки, так что внимания мы не привлечем. Шифр у вас для записок есть. Сюда можно снова прийти только в случае крайней нужды. А еще лучше продумать такую связь под предлогом, что вы интересуетесь радиоделом, ну и нуждаетесь в помощи…