Конец банды Бурнаша
Шрифт:
Александр Карлович согласно кивнул и достал из портсигара папиросу.
— Не понимаю, чего вы лезете в самое пекло? — неожиданно спросил Сапрыкин.
— А зачем вам понимать? — высокомерно приподняв бровь, сказал гость.
— А затем, что если я чего не понимаю, то опасаюсь, — ласково пояснил Николай Иванович. — Может, ты провокатор?
— Достаточно того, что мне доверяет Леопольд Алексеевич, — пуская колечко в потолок, сказал Александр Карлович, — но, в утешение вам, могу сообщить, что у меня есть свой параллельный и нтерес.
—
— Бросьте угрожать, я ведь тоже знаю вашу настоящую фамилию.
— Откуда?!
— Хорунжего Славкина помните?
— Вот сволочь! — поразился Сапрыкин. — Помнит?
— А как же, — с улыбкой превосходства сказал Александр Карлович, — после первой бутылки даже кланяться велел.
Николай Иванович выпил.
Гость бросил окурок.
— Полагаю, взаимных угроз достаточно. Мне понадобится ваша помощь, Николай Иванович, чтобы войти кое-кому в доверие. Небольшая акция, налет. Сможете?
— Проще простого.
— Только не надо привлекать к этому людей Бурнаша, их могут узнать. Лучше это будут просто мелкие уголовники.
— Сделаем. Когда?
— Пока не знаю. Мне нужно осмотреться. Через два дня как раз воскресенье, я вам передам подробные инструкции. До работы не платите, а то напьются. Нам ошибок совершать нельзя, против нас стоят серьезные люди.
— Сделаем, — повторил Сапрыкин. — Я тут уже пять лет кручусь, пока вы там — планы строите! — Николай Иванович нарисовал в воздухе башню.
— Договорились. Мне пора.
Николай Иванович проводил гостя и запер за ним калитку. Потом вернулся в дом и допил бутылку. Сидящий в самой глубине страх мешал хмелю взять свое. Опасное дело затеяли полковник с атаманом, ох, опасное…
5
Новой засады можно было пока не опасаться. Но Данька твердо знал, что, как только Бурнаш узнает о разгроме старой, — выступит навстречу чекистам всей бандой. Несмотря на то, что они захватили пулемет, отряд чекистов очень мал, и атаман не упустит такой возможности поквитаться с врагами. Поэтому скачка продолжалась в прежнем темпе.
В здешних степях и лесах Бурнаш чувствует себя, как дома. Имеются у него и помощники — из тех, что служили когда-то под его черным знаменем, а теперь стали «мирными жителями». Может быть, злостных бандитов среди них и не много, но боясь разоблачения, они батьке помогают. А советской власти объективно вредят. В Гражданскую войну в здешних местах каких только атаманов не водилось: белые, черные, красные, зеленые, желто-блакитные. Поди, разберись сейчас с каждым станичником: с кем он был? Бывало не раз — атаманы мобилизацию насильно проводили, да и перебегали частенько казачки из отряда в отряд, ища кто наживы, а кто верной идеи.
Конечно, каждому под стреху не заглянешь: хранит свой обрез мужик или честно разоружился.
Солнце скрылось, но багровое небо еще давало слабый свет, когда отряд въехал в Медянку. На центральной улице пожарище указывало место, где был раньше сельсовет. Всадники спешились, чтобы дать коням отдохнуть.
— Летягин, обойди с ребятами ближайшие хаты, — приказал Данька, — расспросите народ и отыщите активистов. Кто сопротивляется — тащи сюда. А мы тут посмотрим.
— Есть.
Ксанка с Данькой обошли пожарище. Дом сгорел дотла, среди углей торчала одна каменная печь, да валялась гнутая радиоантенна.
— Никого тут быть не может, — сказал Данька, — утром лучше что-нибудь разглядим.
Ксанка при этих словах отвернулась.
— Погоди, не плачь, — положил ей руку на плечо брат, — еще не факт, что он тут был…
— Не факт, мил человек, не факт.
— Ты кто, старик? Что знаешь? — Данька подскочил к невесть откуда взявшемуся станичнику.
— Я вижу, вы люди серьезные, — сказал тот, опираясь на палку. — А мандат есть?
Ксанка протянула бумагу.
— Дедушка, мы нашего товарища ищем. Ты его видел?
— Меня Василием Кузьмичем кличут, — старичок вернул мандат. — Был тут один уполномо ченный.
— Яков Цыганков?
— Во-во, и сам — цыган вылитый. Если б не уполномоченный с мандатом, так бы и подумал.
— Где он?
— А это мне, милок, не ведомо.
— Не шути, дед, — Данька сгреб старика за грудки. — Да я за Яшку всю станицу спалю!
— Кому палить, вон, и так находится… Кабы знал, не посылал бы хлопца на хутор.
— Так это ты?.. — Данька разжал руки.
— Василий Кузьмич, расскажи, что видел, — попросила Ксанка. — Мы друга ищем.
— Приехал сёдни ваш друг, предъявил председателю мандат. Я, говорит, имею намерение Илюху Косого арестовать. Взял тогда председатель свой обрез, и пошли они в дом к Илюхиной сестре. Я тут остался, на посту. А, как взрывы начались, стрельба, я из сельсовета сбег, потому как оружия не имею, чтобы казенную документацию охранять. Примчались тут бурнаши на конях и сельсовет спалили.
— А Яшка-то, Яшка где?
— Атаман крикнул, что, мол, одним мстителем меньше, воздух чище, да и ускакали.
Ксанка опустила лицо и тихо заплакала.
— Василий Кузьмич, ты в том доме был? — продолжал допрос Данька.
— Вот то-то и оно, что был. Взорвали они Ольгин дом полностью, полкрыши вниз ухнуло, стены качаются. Заглянул я внутрь и вижу — Михайло, председатель, на пороге комнаты лежит — по сапогам только и узнал, а второго-то тела нету. Чудеса!