Конец фирмы Беняева(Записки следователя)
Шрифт:
— Куда же вас определить? — спросил я его.
— А хоть бы куда-нибудь. Я вас не подведу.
— В совхоз пойдете?
— С радостью, — не сводил с меня глаз Матюк.
Я снял трубку, набрал номер телефона директора совхоза Боярцева.
— Степан Петрович! Вам рабочие нужны? — и объяснил, кого хочу к нему направить.
— Не нужны нам такие, — пробасил тот в трубку.
— Возьмите. Парень горит желанием трудиться, но подведет, — стал я убеждать Боярцева.
Тот долго отнекивался. Наконец согласился при условии, если я напишу письмо.
— Хорошо, — ответил ему. —
Пока я писал письмо, Матюк о затаенным дыханием следил за моей рукой.
— Вот вам письмо, — протянул я ему запечатанный конверт, — идите сейчас же к директору нашего совхоза, он все уладит.
Матюк вскочил на ноги, засунул письмо в боковой карман робы, застегнул его на пуговицу.
— Извините. Я у вас столько отнял времени. Я буду приходить к вам. Не возражаете?
— Пожалуйста, приходите, — разрешил я.
Матюк поблагодарил и ушел, а я задумался.
Да, бывает, что люди не верят судимым за воровство и другие преступления, руководствуясь тем, что, дескать, черного кобеля не отмоешь добела, не считаясь с иной народной мудростью: вера и гору с места сдвинет. Преступниками ведь не рождаются. По-разному у людей жизнь складывается. На все есть свои причины. Часто недоверие к человеку калечит его. Преступников, которых нельзя перевоспитать, не бывает. В каждом из них в большей или меньшей степени живут светлые начала. Надо только суметь подействовать на них. Действовать неустанно и постоянно везде — на работе, на улице, на лестничной площадке. Действовать на них словом, подкрепленным делом, действовать верой, действовать человечностью. Особенно человечностью, ибо человечность всегда мудрая, а мудрость всегда человечная.
Ровно через неделю Матюк появился в моем кабинете в костюме с иголочки, в белоснежной рубашке, при галстуке. Глаза его восторженно светились. Широко улыбнувшись, он поздоровался со мной и сообщил:
— Порядочек! Пришел доложить. Как и обещал.
— Садитесь, Павел Никифорович, рассказывайте, — пригласил его.
— Значит, пришел я к директору, но его не было. Подождал. Когда он приехал, пригласил меня к себе в кабинет. Прочитал ваше письмо, положил его на стол и стал смотреть на меня, — говорил уже Матюк спокойно, с достоинством рабочего человека. — «Не подведешь?» — спросил директор строго. «Не подведу», — ответил я, тоже не сводя с него глаз. Он тут же вызвал к себе заведующего отделом кадров и приказал: «Оформляйте. На работу и в общежитие». Тот, кадровик, начал было что-то возражать, но директор посуровел: «Я кому сказал! Оформляйте! И немедленно!» — Матюк улыбнулся. — Правильный мужик директор. Первые дни работал я на ферме. Вывозил в поле навоз. Дали мне денежный аванс. Питаюсь в столовой, живу в общежитии. С понедельника сяду на трактор, буду корм на ферму подвозить. He волнуйтесь за меня. Будет порядочек.
Слушая его, я тоже радовался за него, за себя и за коллектив, в который он попал. Прошла только неделя, а человека не узнать.
Матюк же делился своими планами:
— Я был в школе, хочу сдать экстерном за десять классов. Получу аттестат зрелости и поступлю в сельскохозяйственный техникум. Агрономом хочу быть. Жаль, столько лет выброшено из жизни, — вздохнул и грустно
Я крепко пожал ему руку, пожелал успехов, попросил заходить.
— Обязательно зайду, — пообещал Матюк.
А через несколько месяцев он перебрался из общежития на частную квартиру. Каждую пятницу наведывался ко мне «отмечаться», как он обычно говорил. Я его к этому не обязывал, но, правду сказать, хотел с ним встречаться. Интересно было наблюдать, как человек рождается вторично, входит в настоящую жизнь. Честную, рабочую жизнь.
Прошло два года. Матюк стал передовиком в совхозе, поступил в техникум на заочное отделение.
Когда я уже работал старшим следователем областной прокуратуры, он нашел меня в Днепропетровске. Зашел уже не сам, а с женой и дочкой.
— Специально к вам, Иван Иванович, доложить, — улыбнулся. — Это моя жена Лиза, а это наша дочурка Света. Сегодня получил диплом агронома. Фамилию жены взял. Теперь я Сергиенко. Не знаю, как отблагодарить вас за напутствие и поддержку.
— Все то, чего ты достиг в жизни, — обратился я как-то внезапно к нему на «ты», — и есть для меня наивысшая благодарность.
КОНЕЦ ФИРМЫ БЕНЯЕВА
Не знаю, согласятся ли со мной мои коллеги, но, по моему личному убеждению, больше всего неожиданностей, к тому же самых трудных, случается в нашей следовательской работе. И, как ни парадоксально, мы сами идем им навстречу, как локаторы, внутренне настраиваемся на них, готовы пожертвовать ради них личными планами, выходными, праздниками, покоем и отдыхом своей семьи. Как ни странно, но чем больше мы отдаемся этим неожиданностям, тем больше получаем от них, совершенствуя свое мастерство, обостряя мышление, тренируя характер, обогащая душу.
…Было это в пятидесятых годах. Собрался я провести отпуск в Крыму, побродить в горах: купил билет, уложил рюкзак, выработал маршрут. Мне уже виделись крутые каменистые тропы, палатка где-нибудь на скале. Ноздри мои уже щекотал аромат картофельного супа с тушенкой, перемешанный с запахом дыма от костра.
А в день отъезда меня вызвал к себе прокурор области Иван Ильич Громовой. Я волновался: что случилось? Неужели придется отложить отпуск?
— Садитесь, — Иван Ильич указал жестом руки на стул.
В эту минуту зазвонил телефон у него на столе.
— Да, да, — сняв трубку, ответил он кому-то. — Уже у меня. Нет, только что вошел. Сейчас будем говорить. Понимаю, понимаю. Думаю, и он нас поймет. Хорошо.
Я сразу определил: случилось нечто серьезное, и не видать мне ни моря, ни Крымских гор…
Иван Ильич положил трубку и обратился ко мне:
— Так что, вершины покорять собрались?
— Да, собрался. Люблю ходить туристскими тропами.
— Это очень хорошо, — откинулся на спинку стула прокурор. — Я, видите ли, тоже, да только ноги у меня израненные. Завидую вам… И билет уже взяли?