Конец глобальной фальшивки
Шрифт:
Кстати говоря, несуразица и разнобой заметны невооруженным глазом и на других дополнительных протоколах, подписанных 28 сентября 1939 г.:
1. ДОВЕРИТЕЛЬНЫЙ ПРОТОКОЛ
28 сентября 1939 г.
Правительство СССР не будет препятствовать немецким гражданам и другим лицам германского происхождения, проживающим в сферах его интересов, если они будут иметь желание переселиться в Германию или в сферы германских интересов. Оно согласно, что это переселение будет проводиться уполномоченными Германского Правительства в согласии с компетентными местными властями и что при этом не будут затронуты имущественные права переселенцев.
Соответствующее обязательство принимает на себя Германское Правительство относительно лиц украинского или белорусского происхождения, проживающих в сферах его интересов.
Москва, 28 сентября 1939 года.
По уполномочию
Правительства СССР
В. МОЛОТОВ
За Правительство
Германии
И. РИББЕНТРОП [17]
17
АВП
2. секретный дополнительный протокол
28 сентября 1939 г.
Нижеподписавшиеся Уполномоченные при заключении советско-германского договора о границе и дружбе констатировали свое согласие в следующем:
Обе стороны не допустят на своих территориях никакой польской агитации, которая действует на территорию другой страны. Они ликвидируют зародыши подобной агитации на своих территориях и будут информировать друг друга о целесообразных для этого мероприятиях.
По уполномочию
Правительства СССР
В. МОЛОТОВ
За Правительство
Германии
И. РИББЕНТРОП
Москва, 28 сентября 1939 года. [18]
Почему столь странный разнобой в атрибутическом оформлении однотипных документов, вся принципиальная разница между которыми всего лишь в одном слове - «секретный»?! Ведь место и дата подписания, подчеркиваю, указываются до подписей - к примеру, так: «Составлено в Москве, «___» ______ 19___ года» или просто: «Москва, «___» ___ 19___г.». В доверительном протоколе - все вроде бы верно, но отсутствует указание на то, в скольких оригиналах и на каких языках он составлен, одинаковы ли они по своей силе. В секретном протоколе (№ 2) место и дата подписания опять вынесены за подписи и также не указано, в скольких оригиналах он составлен и на каких языках, одинаковы ли они по своей силе. Не говоря уже о том, что дважды повторена дата подписания - вначале и после подписей. Нигде не указан момент вступления в силу якобы подписанных документов. Еще раз обращаю внимание на то, что даже после всех чисток НИКД СССР, там по-прежнему работали высококлассные дипломаты-профессионалы, которые прекрасно знали, как надо оформлять дипломатические документы. Они ни при каких обстоятельствах не допустили бы такой разнобой. Ибо единый стиль оформления документов, тем более в атрибутических мелочах - фирменный знак нашего дипломатического ведомства.
18
АВП РФ. Ф. 06. Оп. 1.Оп. 8. Д. 77. Л. 5 Источник являет собой опять-таки «чудом сохранившуюся машинописную копию».
Более того. Очень сильные подозрения вызывает тот факт, что на последующих - по отношению к самому первому «секретному дополнительному протоколу» якобы от 23 августа 1939 г.
– так называемых «секретных дополнительных протоколах» с маниакальной настойчивостью повторяется одна и та же фраза. Это та самая фраза, что стоит в самом начале основного текста выше процитированного протокола: «Подписанный 23 августа 1939 г. секретный дополнительный протокол изменяется в п. 1 таким образом…». Либо ее разновидность. В чем цель этой фразы?! В том, чтобы намертво привязать последующие протоколы к самому первому, то есть к «секретному дополнительному протоколу к Договору от 23 августа 1939 года?! Мол, все последующие протоколы как бы «естественным образом» являются якобы логически взаимосвязанным производным от основного протокола, так, что ли?!
Но в таком случае как же могла возникнуть непонятная сумятица и неразбериха в поисках самого первого «секретного дополнительного протокола» в архиве МИД, если прямо в первой же строчке секретного дополнительного протокола от 28 сентября напрямую упоминается «секретный дополнительный протокол» от 23 августа?! Почему при наличии такого, казалось бы, неопровержимого факта, столь долго разыгрывался фарс с признанием достоверности факта существования в природе самого первого «секретного дополнительного протокола»?! Тем более если учесть, что все якобы «чудом сохранившиеся машинописные копии» имеют удивительно последовательную нумерацию листов в конкретном деле: АВП РФ. Ф. 06. Оп. 1. П. 8. Д. 77. Л. 4, АВП РФ. Ф. 06. Оп. 1. П. 8. Д. 77. Л. 5 и АВП РФ. Ф. 06. Оп. 1. П. 8. Д. 77. Л. 6!? Это что за «чудо» при условии, что в архиве МИД, как утверждали фальсификаторы, царила неразбериха, из-за которой никак не могли найти эти документы?!
В-третьих, во всех конфиденциальных протоколах с теми же прибалтийскими государствами последним пунктом или последней статьей являлось следующее: «Настоящий Конфиденциальный Протокол является приложением к Пакту (Договору) о …» и далее упоминается полное название открытого документа, заключенного такого-то числа такого-то месяца такого-то года. И этот порядок не являлся чем специально предназначенным для документов, подписываемых с прибалтийскими государствами. Это был общий порядок НКИД СССР. Его незыблемое правило. И в таком случае кто бы вразумительно объяснил, а почему ничего подобного не упомянуто в тексте якобы основного, самого первого «секретного дополнительного протокола», если он якобы имел несчастье быть подписанным?!
В-четвертых, тот факт, что фигурирующая в исторических исследованиях под малопочтенным наименованием «русский текст версии “копии с копии”» всерьез вынуждает заподозрить фальсификацию, прекрасно иллюстрируют даже само якобы название - «Секретный дополнительный протокол…», а также содержание пункта 4 этого «документа» - «Этот протокол будет сохраняться обеими сторонами в строгом секрете». Прежде всего, потому, что если по согласованию сторон какое-либо приложение к основному дипломатическому документу должно быть секретным или конфиденциальным, то именно же по согласованию этих самых сторон на этом приложении ставится гриф ограничения. Причем на русском языке - в соответствии с правилами советского секретного делопроизводства. На немецком языке - в соответствии с правилами немецкого секретного делопроизводства. И при всем при этом предварительно устанавливается полное соответствие, то есть идентичность национальных грифов ограничения. Зачастую, а, в общем-то, как правило, вырабатывается единая формула обозначения закрытого характера такого документа, чтобы не было разнобоя в документах на русском и иностранном языках. Как правило, это и был «конфиденциальный протокол», что позволяло прямо в названии документа ввести гриф ограничения. Или же попросту «секретный протокол», если признать, что таковые тоже имели место быть. Рутинная практика составления дипломатических документов. Это, что называется, в общем и целом. Однако и в действительности, как указывалось выше, применялась все та же формула обозначения - «конфиденциальный протокол» или «секретный протокол». И на русском языке, и на иностранном языке вполне понятное для любого обозначение. Тогда очень даже интересно было бы знать, а как на немецком языке назывался этот самый протокол?! Какое слово в его названии было первым? Однако за весь период вакханалии мистификаций с этим протоколом никто ни разу не показал и не опубликовал немецкий вариант этой бумаженции?! А почему, в связи с чем столь не характерная реакция для поднявшей руку на послевоенное мироустройство какой-то комиссии?!
А что касается положения п. 4, то нельзя не отметить следующего. Ни в одном из конфиденциальных протоколов с теми же прибалтийскими государствами нет такого, как бы это дипломатичнее сказать, несуразного указания, как в четвертом пункте якобы реально существовавшего основного «секретного дополнительного протокола» - «Этот протокол будет сохраняться обеими сторонами в строгом секрете». Мало того, что протокол и так назван «секретным», так еще и стороны обязуются его держать в «строгом секрете»!? В таких случаях, в русском языке используют ироничное выражение «масло масляное». Между тем в конфиденциальных протоколах с прибалтийскими государствами речь шла, вновь это подчеркиваю, о вещах не менее, если не более секретных, нежели в «секретном дополнительном протоколе». Но ни советской стороне, ни кому-либо из прибалтов и в голову-то не пришло написать, что «конфиденциальный протокол будет сохраняться строго конфиденциально». Кстати говоря, в «секретном дополнительном протоколе» к договору от 28 сентября 1939 г., например, нет такого указания, что «этот протокол будет сохраняться обеими сторонами в строгом секрете». Более того. В других советско-германских якобы секретных протоколах также нет такой фразы-обязательства. И в таком случае простой вопрос. С чего это Молотов и Сталин вопреки всем правилам советского дипломатического делопроизводства и даже элементарной логике и грамоте с таким невиданным «почтением» отнеслись именно к документам, которые подписывались с Германией?! Ведь они же вовсе не заблуждались насчет истинных намерений Гитлера. К тому же, ни Сталин, ни Молотов не были ни безграмотными, ни тем более склонными нарушать советское законодательство, советские инструкции и правила, напротив, очень жестко, порой, даже сурово жестко их соблюдали. А тут по всем параметрам немыслимый для них отход от установленных правил и инструкций!? Во имя чего?! Во имя того, чтобы спустя более полувека и до сегодняшнего дня нас убеждали бы в том, что некая бумаженция называлась «секретный дополнительный протокол», а стороны обязались «сохранять его в строгом секрете»!? А что, можно сохранять секретный протокол не в строгом секрете?! Чушь! Ни Риббентроп, ни тем более Сталин с Молотовым безграмотными деятелями не были, хотя и академий всяких не кончали. Уж если им что-то надо было бы засекретить, так они это сделали бы именно так, как было указано выше. Не иначе! И, как минимум, это должен был быть «конфиденциальный протокол», либо, если уж признать факт использования в советском дипломатическом делопроизводстве таких документов как «секретные протоколы», то действительно «секретный протокол». Но в таком случае, причем тут «сохранять его в строгом секрете»?! Ведь это же полная бессмыслица в таком случае - в самом названии документа уже стоит гриф строго ограничения: «секретный»! Ни Сталин, ни Молотов, ни Риббентроп не были склонны подписывать бессмыслицу!
VI. То обстоятельство, что фигурирующая в исторических исследованиях под малопочтенным наименованием «русский текст в версии “копии с копии”» буквально вынуждает всерьез заподозрить фальсификацию, хорошо иллюстрирует и такой факт. В 1993 г. в свет вышел первый выпуск «Военных архивов России», на странице 116 которого было сообщено, что на этой копии протокола имеется написанная якобы почерком Молотова надпись «Тов. Сталину (подпись Молотова)». А ведь этого быть не могло по определению! И вот почему. Дело в том, что никогда и ни при каких условиях ни один советский чиновник даже высшего ранга не смел начертать на документе резолюцию в адрес Сталина хотя бы отдаленно смахивающую на директивную, указующую! Если надо было направить экземпляр документа лично Сталину, то это прямо указывалось в рассылке документа с одновременным указанием, какой конкретно экземпляр ему направляется (как правило, это был первый, хотя нередко и первые два). Но это еще не все. В 1990 г. МИД СССР опубликовал ныне хорошо известный всем историкам (да и не только им) прекрасный сборник дипломатических документов «ГОД КРИЗИСА 1938-1939. ДОКУМЕНТЫ И МАТЕРИАЛЫ В ДВУХ ТОМАХ». И там, на странице 321 второго тома пресловутый самый первый «секретный дополнительный протокол» фигурирует, как приводимый по «сохранившейся машинописной копии». Но при публикации этого, в целом более чем прекрасного издания, являющегося отличным подспорьем для историков, не было приведено каких либо указаний типа «Тов. Сталину (подпись Молотова)». А ведь составители настолько скрупулезно передали и все содержание документов, и время их подготовки и всевозможные замечания и надписи, вплоть до того, что, сохраняя стиль оригинала, указывали очевидные неточности, несуразности, которым затем в скобках давали точное объяснение. Даже обстановку на дипломатических переговорах, в том числе и переругивания показали. А тут такой облом - никакой надписи «Тов. Сталину (подпись Молотова)» не указано! Зато когда дело дошло до публикации сборника документов «Катынь. Пленники необъявленной войны» (М.,1999), то на странице 58 этого издания фигурирует ссылка в отношении протокола не просто как на «сохранившуюся машинописную копию», а одновременно и на Архив Президента (бывшая Особая папка Политбюро) и на «Документы внешней политики. 1939 г.» Т. XXII. Кн. 1, с. 632. Причем, обратите на это особое внимание, исходя из того, чт? указано в сборнике документов «Катынь. Пленники необъявленной войны», выходит, что в АВП СССР лежит якобы чудом «сохранившаяся машинописная копия» - лежит вместо оригинала, который и должен был бы там лежать, а Архиве Президента, ранее Особая папка Политбюро, - якобы подлинник протокола, хотя там, по логике должна была бы находиться именно копия. Не говоря уже о том, что как могло получиться такое - искали-искали, но так и не нашли оригинал, а затем, в мгновение ока он обнаружен в Особой папке Политбюро, ныне Архив Президента!? Получается, что кто-то явно не от великого ума перемудрил самого себя.