Конец игры
Шрифт:
Долгие десятилетия строительства стали для Гвернесса золотым веком. В заштатную провинцию хлынул поток людей и денег. Были проложены великолепные широкие дороги, по которым день и ночь шли нескончаемые обозы, гружённые всем, что только можно себе представить. Немногочисленные города Гвернесса стали отстраиваться и богатеть на глазах. Рынки заполнились невиданными доселе товарами, разнообразными и сказочно дешёвыми. Как грибы выросли, застроенные добротными каменными домами посёлки приезжих ремесленников, а жрецы, чиновники, офицеры, купцы и подрядчики устраивались ещё комфортнее. Даже местные дровосеки стали жить в домах из дорогого мрамора.
Наводились мосты, разрабатывались новые каменоломни, возводились дамбы и храмы, не говоря уже о бесчисленных хозяйственных
Возводимая гробница была необычной даже для императора. Ничего подобного не строили ни до, ни после. Это был грандиозный комплекс, скрытый от глаз каменным кожухом и представлявший собой, по словам самого Регерта, «императорский град по ту сторону зеркала жизни». Был там огромный многоэтажный дворец с лабиринтом комнат и коридоров, с внутренними святилищами, складами и службами. Были там храмы и залы тайных обрядов, огромный зодиакальный парк с полной картой звёздного неба и бассейны, наполненные магическими составами. Само тело почившего императора, как говорили, было погружено в ртуть, где тлен не мог тронуть его. О несметных сокровищах, спрятанных под каменным кожухом, ходили самые фантастические легенды, но никто ничего не знал наверняка. Все работавшие внутри гробницы, по окончании строительства были внезапно поражены безумием и окончили свои дни в казённых приютах, а от попыток дерзновенного проникновения в гробницу отказались даже самые отчаянные грабители. Дело было не только в её циклопических размерах. Гробница была опечатана проклятьем магов, совершавших свои таинственные обряды с первого дня строительства. В надёжности защиты не сомневался никто. В первые лет пятьдесят местные жители иногда находили возле кургана, скрывшего гладкую каменную облицовку, мертвецов с кирками, лопатами и сумками. Лица их обычно были искажены гримасой ужаса, а тела изуродованы страшными, нечеловеческой силы ударами. Да и с самими живущими по соседству с гробницей стали происходить странные вещи. Люди часто лишались памяти и рассудка. Иногда на время, иногда — навсегда. Маленькие дети вдруг начинали говорить на незнакомых языках, взрослые временами впадали в странную прострацию, а животные проявляли пугающую сообразительность. Постепенно человеческое жильё всё дальше отступало от зарастающего лесом кургана.
А в жизни Гвернесса, тем временем, всё стало возвращаться на прежнюю колею. Города стали хиреть, величественные сооружения, облепленные бедными домишками, пришли в полуразрушенное состояние. Разбитые, поросшие бурьяном арки и ведущие в никуда пандусы, бывшие когда-то величественными лестницы и одиноко врезающиеся в небо огрызками каменного мяса колонны напоминали редким путешественникам о былом размахе строительства и процветании провинции.
Гробница стояла уже шестьсот лет, и местные жители давно перестали сожалеть о былом благоденствии. Они отличались спокойным и рассудительным нравом и понимали, что всё происходящее закономерно. Держась от кургана подальше, они неторопливо вели возле грандиозных руин свою обычную жизнь — сплавляли лес по узеньким речкам, тесали камень, привозимый из горных каменоломен, и потихоньку торговали с соседями. И казалось, уже ничего не связывает эту простую и однообразную жизнь провинциального захолустья с таинственным миром по ту сторону каменного кожуха. Даже разговоров о гробнице жители Гвернесса старались избегать. И не только потому, что интерес обычно подогревается степенью удаления от его предмета; то, что видишь каждый день, перестаёт казаться великим, становится обыденным и не волнует более воображение. Живя рядом с гробницей, люди за долгие столетия постигли то, как она влияет на события их жизни, и поняли — чем меньше разговоров, тем лучше. Так что многочисленные легенды о тайном граде Регерта сочиняли другие. Рассказывали о подземных монстрах, бродящих по коридорам дворца, о бронзовых воинах-великанах, о собраниях демонов под крышей магических святилищ, о том, что гробница будто бы имеет подземное сообщение с самой Пещерой Света, и ещё о многом другом, не говоря уже, разумеется, о сокровищах.
Особой темой выделялись легенды о людях, якобы побывавших внутри. Самих их, правда,
Извилистый серпантин горной дороги уже к полудню вывел Сфагама и Олкрина в долину. Величественный холм был виден ещё издалека с горы, и расстояние до него казалось меньшим, чем на самом деле. Но все другие дороги к кургану, особенно центральная, идущая от въезда в долину, были намного длиннее. К концу дня путники вошли в редколесье, где кое-где виднелись развалины давно брошенных домов. Ощетинившийся деревьями курган был совсем близко и застилал уже половину неба.
— Что скажешь, Олкрин, про это место?
— Что-то здесь такое… Не пойму даже… Вот как если входишь в комнату, где сидят чужие люди, и заранее знаешь, что они тебя не послушают, что бы ты ни сказал. То есть любые слова говори — всё равно дураком будешь, потому что дух твой — посторонний там…
— Хорошо сказал. В самую точку.
— А что чувствуешь ты, учитель?
— Примерно то же, что и ты. И к тому же сдаётся мне, что встречу я здесь кое-кого из старых знакомых. А что из этого выйдет — не знаю.
— Вот бы знать будущее! — с искренним пафосом воскликнул Олкрин.
— Помнишь, в Книге Круговращений: «закинул я десять клубков в десять мышиных нор. И в каждой норке мышка за ниточку дёргает. Пошёл за одной, а девять других утянули нити в норки и концов не видно».
— Помню вроде. Ну и что?
— А это как раз про то же. Будущее уже существует. И его можно увидеть ясно, во всех деталях. К этому и стремится ставший на путь совершенства. И ты скоро этому научишься. Но образов будущего несколько и все они уже существуют — в том-то вся и штука. А пойти можно лишь за одной нитью. Пойдёшь за другой — и не только твоя жизнь, но весь мир станет другим. По крайней мере для тебя. Так что даже если видишь будущее — от выбора не уйти. Это ещё в древности знали.
— В древние времена было проще. Так все говорят.
— Это верно. Тогда нор было поменьше. Но и выбирать люди тогда ещё не привыкли. Да и сейчас… И сейчас у многих людей всего одна-единственная нора, где прячется мышь, знающая будущее, и одна единственная нить, за которой, хочешь — не хочешь, приходится идти. Что может быть тоскливее?
Некоторое время путники шли молча.
— Учитель, — прервал молчание Олкрин. — А что это было там в горах?
— Точно сказать не смогу, — помолчав, ответил Сфагам. — Ты помнишь, в третьей главе Книги Круговращений говориться о Великой Пустоте?
— Помню, конечно.
— Понял ли ты, что такое Пустота? Ведь Пустота — это не просто когда ничего нет, как об этом судит непросвещённый ум.
— Боюсь, мой ум пока не слишком просвещён…
— Так вот, Великая пустота — не есть простое отсутствие вещей или бессмысленное ничто. Великая пустота — это всё то, что могло случиться, но не случилось по тем или иным причинам. Вот, например, выбрал ты себе одну дорогу и, стало быть, отказался от других. А если бы пошёл по другой, то всё было бы иначе. И вот все эти несбывшиеся возможности не пропадают, а хранятся в Великой Пустоте.
— Вот теперь я понимаю! Ты объяснил это гораздо лучше нашего наставника. А в его словах я ничего не понял.
— Не греши на наставника. Это твоё несовершенство, а не его. А что касается Великой Пустоты, то иногда то, что там хранится, начинает всплывать и высвечиваться, врываясь в нашу жизнь. Иногда такое случается, когда некие могущественные запредельные силы хотят донести до нас своё послание или какой-нибудь важный знак. Или просто хотят позабавиться… Похоже, в городе камеланцев с нами приключилось нечто подобное.