Конец игры
Шрифт:
Римо наклонился к ней поближе и дал ей почувствовать свое присутствие. Ее голубые глаза заморгали.
— Мне в настоящий момент вовсе не требуется романтическое увлечение, — произнесла она.
— Я-то подумывал о грубом сексе.
— Животное, — заявила Памела Трашвелл, но глаза ее при этом ярко вспыхнули, а ямочки на щеках обозначились четко-пречетко. — Хотите, я покажу вам, как начать ядерную войну?
— Конечно, — с готовностью согласился Римо. — А я вам покажу, как мы оба взлетим в сиянии славы.
Она отвела его в заднюю комнату компьютерного центра. Там был
Памела велела ему подвинуться. Он подвинулся, но пальцы его остались все в том же положении. Ему потребовались добрых две минуты, чтобы осознать, что он больше не сидит за машиной. Когда это до него, наконец, дошло, и он ошарашенно огляделся по сторонам, Памела велела ему сходить пообедать.
— Покурить, покурить, — отозвался он. — Мне надо перекурить.
— Хорошо, — одобрила она. — Пойди покури.
Когда он ушел, она объяснила Римо, что этот юноша — программист-самоучка, специализирующийся на проникновении в различные засекреченные компьютерные системы.
— Он даже отыскал способ проникнуть в компьютерную систему Министерства обороны, — добавила она.
Римо кивнул, а она продолжала:
— Видите эти цифры? Мы можем вызвать их на экран в любое время, когда только захотим. Первая цифра означает Министерство обороны, вторая показывает, что это Военно-воздушные силы, третья — Командование стратегической авиации, а четвертая — ракетная база. Пятая сообщает уровень активности русских, шестая говорит, где мы сейчас находимся, то есть в Нью-Йорке, а седьмая — что происходит в Нью-Йорке.
Римо ничего не понял, но посмотрел на цифры. Пятая и седьмая цифры были нули, что означало, что русские не делают ничего, догадался он, и что Нью-Йорк по-прежнему стоит на месте.
— Ну и какая от всего этого польза? — спросил Римо.
— Ну, вообще-то мы получили контроль пока еще не над всеми данными. Понимаете, мы этим занимаемся в чисто исследовательских целях — чтобы выяснить, как далеко простираются возможности компьютеров. Но Харолд — это тот парень, который только что вышел, — он полагает, что сможет глубоко внедриться в систему компьютеров Военно-воздушных Сил и заставить их нанести ракетный удар, если он этого захочет.
— Будем надеяться, что никто его не сведет с ума, — заметил Римо. — Надеюсь, он найдет что покурить на улице.
На экране вдруг бешено и беспорядочно замелькали буквы и цифры.
— Что происходит? — удивился Римо.
Он заметил, что пятая цифра — активность русских — подскочила до девяти.
— О Боже! — ахнула Памела.
— Что происходит? — повторил Римо.
— По-моему, русские нанесли по нам ядерный удар, — сообщила Памела.
Седьмая цифра — состояние города Нью-Йорка тоже перескочила с нуля на девять.
Римо ткнул в эту цифру.
— А это что значит?
— Это значит, что мы только что были уничтожены в результате ядерного удара, — поведала Памела.
— А это не так плохо, как я раньше думал, — сказал Римо. — Я ничего не чувствую.
— Наверное, в систему закралась ошибка. Цифра девять означает полное уничтожение, — сообщила Памела.
— Значит, компьютер ошибся, — сказал Римо. — Ну что ж, на то он и глупая машина.
Третья и четвертая цифры на экране сменились.
— А это что означает? — спросил Римо.
— Это означает, что Командование стратегической авиации получило сообщение об этом мнимом нападении и теперь занимается проверкой.
Третья цифра снова вернулась к нулю.
Римо сказал:
— Это означает, что они все проверили и беспокоиться не о чем.
Памела кивнула.
— Но посмотрите на четвертую цифру, — сказала она.
Это была цифра девять.
— А это что означает? — спросил Римо.
— Это означает, что где-то в Соединенных Штатах есть ракетная база, и ее командование полагает, что все мы уничтожены. И, вероятно, они собираются нанести по русским ответный ракетный удар. — Она отвернулась от экрана и посмотрела на Римо. — По-моему, началась Третья мировая война.
— Вот приключение на мою задницу, — заметил Римо.
Но Памела Трашвелл его не слышала. Она подумала о Ливерпуле, своем родном Ливерпуле, о том, что ее родная Англия взлетела на воздух в огне ядерной войны. Она подумала о десятках миллионов гибнущих людей, и тогда — вероятно, это была типично британская инстинктивная реакция на мировую войну — она потянулась к молнии на брюках Римо.
Подполковник Армбрюстер Нейсмит заступил на дежурство в своем бункере ровно в восемь часов утра, за несколько секунд до этого припарковав один из двух своих «мерседесов» перед зданием штаба базы.
Было около полудня, когда ему приказали уничтожить все в России к востоку от Москвы и к западу от Владивостока. Чтобы сделать это, ему достаточно было повернуть ключ. Он повернет один ключ, его первый заместитель повернет другой, совершенно независимый, потом он подождет окончательного подтверждения, а потом нажмет на кнопку.
— Тревога вполне похожа на настоящую, — заметил Нейсмит.
— Это не тревога, — возразил его первый зам. — Нью-Йорк уничтожен. Полное разрушение.
— Надеюсь, это несерьезно, — сказал Нейсмит.
— Сэр?
— Ну, мы ведь не знаем точно, начало ли это войны. Этого мы не знаем.
— Это сигнал «Браво Красные», — заявил первый зам. — Мы должны повернуть наши ключи.
— Не надо спешить, — ответил Нейсмит.
— Ситуация требует немедленных действий, — настаивал первый. — Мы должны привести в действие все средства.
— Да знаю я, черт побери! Я ведь командир.
— Так чего же мы ждем?
— Я ничего не жду. Я хочу убедиться, что мы поступаем правильно. Ладно. Нью-Йорка больше нет. Это, конечно, трагедия. Но начало ли это военных действий? Может быть, нашим ответом будет эмбарго на поставки зерна. Может быть, наша команда не поедет на Олимпиаду. Мы не знаем. Мы же не принимаем решения. Итак, мы потеряли Нью-Йорк. Многие страны в истории теряли свои города. Нам не следует поступать опрометчиво. Мы всегда можем направить жесткую ноту по этому поводу.