Конец игры
Шрифт:
Хороши? Римо попытался сообразить, о чем это она. Хороши? Ах, секс. Римо даже почти и не заметил, как они сошлись в задней комнате компьютерного центра. Он разрешил ей воспользоваться его телом для ее собственных нужд, и ей пришлось окликнуть его, когда она кончила. Он был слишком занят — он думал. Ее половая жизнь, наверное, ужасна, если она считает, что то что было — это хорошо.
Он спросил:
— А эти камеры у вас в центре — они всегда следят за тобой, когда тебе звонят? Ты не
— Я при тебе проверила схему сегодня днем. Они движутся автоматически. Наверное, это было простое совпадение, что все они оказались нацеленными на меня, — сказала Памела.
— Это исключено, — заявил Римо. — И это последнее слово телефонной компании по данному вопросу. Разве мы станем лгать?
— Хочешь чаю? Печенье? Сосиски?
— Я не стал бы это предлагать и таракану, — вежливо отказался Римо.
— Ты что-то малость нахален. Ты ведь все-таки у меня дома.
— А желудок у меня — мой собственный, — возразил Римо.
Квартира произвела на него впечатление — новые модные ковры и прекрасный вид на Ист-ривер. Он и не знал, что продавцы компьютеров так хорошо зарабатывают. На туалетном столике Памелы стояли три фотографии: мама, папа и молодой человек в военной форме. А еще в альбоме с фотографиями дома в Ливерпуле лежала изящная «Беретта» 25-го калибра.
— Ах, это, — произнесла Памела, когда Римо показал на пистолет. — Я просто держу его в целях самообороны. Америка — это, понимаешь ли, очень опасное место. Или ты считаешь, что у меня мания преследования?
— Нет, вовсе нет. Особенно если принять во внимание, что у тебя на подоконнике сидят четверо очень крупных мужчин — здоровенные, с волосами очень странного цвета, — успокоил ее Римо.
Окно вылетело, как под действием взрывной волны. Четверо ввалились в комнату, один бросился на Памелу, трое других — на Римо. Он отбросил пистолет подальше, чтобы не путался под ногами. Трое парней, набросившихся на него, пахли одеколоном, а волосы их излучали неоновое мерцание. Лица их были размалеваны, на парнях были черные кожаные куртки, а у одного через ухо была пропущена цепь. У другого цепь была вместо пояса. Третий размахивал топором.
Первое, что Римо попытался сделать, — это не подцепить микробов. Второе — не допустить до своего тела ту краску, которой были размалеваны парни. Этого он добился тем, что завернул их всех троих в стеганое постельное покрывало и затянул потуже. Тот, который умер последним, перед смертью сообщил ему, откуда он получал приказы. Римо затянул свой узелок еще потуже и услышал, как звякнули цепи. И тут его поразила ужасная мысль. Он развернул покрывало, тела выкатились на пол, но было уже поздно. Их волосы оставили на покрывале грязные пятна.
— Извини, — обратился он к Памеле.
Она работала не покладая рук, осыпая градом ударов последнего оставшегося в живых мускулистого парня. Часть черепа у него была выбрита, отчего он был похож на большую стрелку, указывающую в потолок. Конец стрелы был окрашен в лиловый цвет и заткан зеленым бисером.
— Не прикасайся к волосам, — предупредил Римо Памелу. — Краска очень непрочная.
— А почему бы тебе не помочь мне? — отозвалась она и со всего размаху заехала металлической рамкой для фотографии по бритой части черепа.
Рамка оставила на черепе вмятину.
— Да ты вроде и без меня неплохо справляешься, — отклонил ее предложение Римо.
Памела нанесла парню в горло удар каратэ и тем на какое-то время вывела его из строя. Потом она схватила его за руку, перекинула через плечо и начала бить ногами в лицо.
— Что ты делаешь? — воскликнул Римо.
— Я хочу его прикончить, мать его.
— Ты измажешь свои домашние тапочки. Я же тебе сказал, что краска непрочная.
— Если бы ты был джентльмен, ты бы мне помог.
— Я никогда тебе не говорил, что я джентльмен. Держись подальше от его волос. Бей его в грудь.
— У него там цепи.
— Тогда бей в пах.
— У него там шипы или еще что-то, — поделилась открытием Памела.
— Ну, тогда сломай ему лодыжки. Или не знаю что.
— А ты-то что сделал?
— Я их завернул, прежде чем убить, — сообщил ей Римо.
— Во что ты их завернул?
— В покрывало.
— В мое чудесное новое покрывало?
— В то, которое было на кровати, — пояснил Римо.
— Если оно испачкалось, я тебя убью, Римо.
— Я ничего не мог поделать, — отозвался Римо и, дабы искупить свою вину, прикончил многокрасочное чудище тем, что отправил ребро прочно и навеки в бьющееся сердце, которое с той поры биться перестало.
— Почти вовремя, — сказала Памела. — Мог бы помочь мне и пораньше. А с теми тремя ты неплохо справился. — Она вздохнула. — Теперь, как я полагаю, настало время разбирательства с полицией. Бумажная волокита и прочие прелести. Твою мать!
— Ну, пока, — сказал Римо.
— Ты что, уходишь и оставляешь меня со всем этим?
— Кто-то всегда забирает трупы, — ответил Римо. — Раньше меня это немного беспокоило. Но мне еще ни разу не доводилось видеть, чтобы тело лежало неубранным слишком долго и отравляло бы атмосферу. Не знаю, впрочем, как будет с этими ребятами. Возможно, это будет первый случай.
— Это панки. Они думают, что это красиво, так я полагаю, — заметила Памела. — Пошли. Оставим их тут.
— Я иду один, — сообщил ей Римо.