Конец лета
Шрифт:
На наши с Синклером отношения я должна взглянуть трезво. Нет никаких сомнений, что он признает себя отцом ребенка, которого ждет Тесса Фарадей. Когда кузен вернется в «Элви», то, конечно, он первым делом сообщит всем, что женится, чем очень обрадует бабушку (разве не она уверяла, что девушка прелестна?). Да и я порадуюсь за него и, разумеется, умолчу о подслушанном разговоре.
Что до Гибсона, то он, конечно, стареет, это неоспоримо. Наверное, все только выиграют, если он отправится на пенсию. Но если Гибсону суждено выйти в отставку, то бабушка и Синклер
Труднее всего решить свою судьбу. Хотела бы я знать, почему Синклер завел вчера разговор о наших отношениях. Вероятно, это была блажь... желание скоротать время после ленча. В принципе, я была готова к чему угодно, но вот его поцелуй никак нельзя назвать ни братским, ни дружеским... От этой дикой сцены меня трясло до сих пор. Кто знает, может, он действовал обдуманно... из желания посмеяться надо мной. В детстве он не раз поступал подло. Вдруг он просто хотел выяснить, как я прореагирую...
– Джейн...
– Да? – Я обернулась и увидела, что Дэвид Стюарт стоит у яблони и внимательно рассматривает меня. За его спиной я разглядела лежащий на пледе поднос с кофе и сообразила, что Дэвид уже окликал меня, но я не слышала. Он скользнул под низкие ветки и встал рядом со мной, опершись о ствол дерева.
– Ничего не случилось?
– Почему вы спрашиваете?
– У вас встревоженный вид и лицо очень бледное.
– Оно у меня всегда бледное.
– И всегда встревоженное?
– Про тревогу я ничего не говорила.
– Вчера... ничего не произошло?
– Что вы имеете в виду?
– Только то, что вы старательно избегаете этой темы.
– Все в полном порядке... – Мне захотелось встать и уйти, оставив Дэвида одного, но мешала его рука. Кроме того, мой поступок выглядел бы бестактным. Адвокат прищурился, и под этим знакомым проницательным взглядом я почувствовала, что мое лицо заливается краской.
– Как-то вы признались, – улыбнулся Дэвид, – будто краснеете, когда начинаете лгать. По-моему, вас что-то тяготит.
– Ничего не тяготит. В любом случае это не имеет отношения...
– Если бы вы хотели сказать, то сказали бы, правда? Может, я бы чем-то помог.
Я подумала о девушке из Лондона, Гибсоне... себе и снова оказалась во власти неодолимых страхов.
– Никто мне не поможет, – вздохнула я. – Никто и ничто.
Дэвид не стал настаивать. Мы вышли на солнечную лужайку, чему я была очень рада, потому что к тому времени уже вся покрылась мурашками. Я села на теплый плед и пригубила кофе, а Дэвид предложил мне сигарету, чтобы защититься от досаждающих комаров. Согревшись, я легла, закинув руки за голову и подставив лицо солнцу. От внезапно навалившейся усталости и выпитого вина меня потянуло в сон. Я закрыла глаза и мгновенно задремала под слабый шум реки.
Примерно через час я очнулась. Дэвид полулежал рядом, опершись на локоть, и читал газету. Я сладко потянулась, зевнула и заметила, лукаво глядя на него:
– Похоже, у меня выработалась новая привычка.
– Какая именно?
– Просыпаться в вашем присутствии.
– Я все равно собирался вас разбудить и отвести в дом.
– Который час?
– Половина четвертого.
Я сонно поморгала и спросила:
– Вы приедете на чай в «Элви»? Бабушка очень обрадуется.
– Я бы с удовольствием, но надо ехать к одному приятелю, который живет довольно далеко. Время от времени он начинает мучить себя и доставать окружающих по поводу завещания, тогда я приезжаю и успокаиваю его.
– Очень напоминает шотландскую погоду...
– То есть?
– Ваша работа. Сегодня вы занимаетесь неизвестно чем в. Нью-Йорке, завтра летите в какое-то захолустье, чтобы успокоить друга. Вам нравится роль непоседливого адвоката?
– Признаться, да.
– Вы просто созданы для нее. Я хочу сказать... что у вас все очень гармонично. Даже этот дом... сад. Они прекрасно вписываются в вашу жизнь.
– Вы в нее тоже вписываетесь, – заметил Дэвид.
Я с замиранием сердца ждала продолжения темы, и был момент, когда Дэвид явно хотел что-то добавить, но передумал. Он молча встал, собрал чашки и направился в дом. Когда хозяин вернулся, я все еще лежала, наблюдая за рекой. Тогда он быстро нагнулся, подхватил меня и поставил на ноги. Я развернулась к нему лицом и, оставаясь в •ласковых объятиях, усмехнулась:
– Кажется, и это не в первый раз.
– Только тогда ваше лицо было распухшим от слез, а сегодня...
– Что – сегодня?
Дэвид рассмеялся:
– Сегодня у вас еще больше веснушек, а все волосы в листьях и траве.
Через пятнадцать минут мы уже были на шоссе, ведущем в «Элви». В машине с опущенным верхом ветер сразу растрепал мои волосы, и тогда Дэвид вынул из бардачка шелковый шарф и протянул мне, чтобы я повязала им голову.
Когда мы подъехали к месту, где велись дорожные работы, горел красный свет, и нам пришлось ждать, наблюдая за тем, как подъезжающие машины выстраиваются в длинный ряд.
– Я не могу отделаться от ощущения, – нахмурился Дэвид, – что разумнее возвести новый мост, а не ремонтировать этот отрезок дороги... лучше бы они сделали что-нибудь с чертовым углом на той стороне.
– Но мост такой симпатичный...
– Он небезопасен, Джейн.
– Все это знают, поэтому едва ползут.
– Знают, но не все, – сухо поправил он. – Летом здесь полно туристов.
Вспыхнул зеленый свет, и мы двинулись мимо знака, на котором огромными буквами было написано: «Двигаться скатом». Мне в голову пришла мысль позабавиться.
– Дэвид, вы нарушили правила.
– Почему?
– Здесь знак «Двигаться скатом», а вы нажали на газ.
Повисла долгая пауза. Я невольно подумала: «Господи, почему так всегда получается: когда я хочу сострить, никому не смешно».
– Я не знаю, как это делается, – наконец признался он.
– А вас никто не учил?
– Моя мать рано овдовела и осталась почти без средств. Мы не могли позволить себе уроки по вождению.
– Но все должны уметь двигаться скатом. Это одна из добродетелей.