Конец одиночеству
Шрифт:
Горячо...
Нестерпима мысль, что они еще не достигли полного объединения.
Нестерпима боль от другого тела рядом. Так близко, но пока граница различима. И это ударяет по оголенным словно провода нервам, потому что хочется невозможно – слиться еще ближе.
И снова поцелуй, и даже боль от резкого укола о клыки теперь не отрезвит человека, и кровь из маленькой ранки на языке не опьянит вампира еще больше.
Хочется намного большего, и они уже не могут найти причины отказаться от этого, а потому вскоре оказываются на кровати. И ничего, что она гроб напоминает. С этим
И уже лежа на смятых простынях, они осознают, что между телами больше нет преград в виде тканей. Когда они исчезли?
Неважно...
И вновь ощущение прохладных рук на груди, на плоском животе завораживает, заставляет сердце пропустить удар, а затем попытаться выпрыгнуть навстречу.
Нестерпимо горячо, и лишь тело рядом не дает этим ощущениям унести тебя.
Резкий укус теперь не приносит боли. Алая кровь на девственно-белых, хотя и смятых простынях завораживает, заставляет вцепиться в мокрую от выступившего пота спину, выгнуться навстречу, прижаться всем телом, не желая отпускать.
Кожа к коже.
Тело к телу.
И лишь яркие вспышки удовольствия на двоих.
Проникновение болезненно, и обжигающая боль словно разрывает человека изнутри. С каждым резким толчком, рывком вперед всего на сантиметр словно удар под дых. Но сейчас остаться без этого подобно смерти, а потому нет даже мыслей о том, что можно уйти от этих прикосновений.
Больно...
И снова вампир укусил человека, и снова крови в нем становится еще меньше, но уже все равно.
Больно...
И резким поцелуем Миха накрыл холодные губы, и в его рот попала сладкая жидкость – его же кровь. Кислорода уже не хватает, но дышать не хочется, пока языки переплетаются в безумном танце страсти.
Тела блестят в лунном свете, который так быстро сменил солнечный...
А танец страсти все не угасает в переплетении этих тел, что сейчас едины, как их душа.
И не скоро придет конец этому безумству – лишь на рассвете человек слишком устанет, и тогда вампир с нежностью прижмет к себе такое хрупкое для него тело, слушая тихое дыхание, наслаждаясь каждым ударом сердца, которое вызывает внутри трепет. Прижмет, чтобы больше не отпускать.
Всегда быть рядом.
И в радости, и в горе.
Всегда...
И теперь надежда не угаснет, ибо теперь ее сменила вера.
Связь вампира и его Пары нерушима, вечна, крепка. Никто и ничто не в силах ее разорвать. Ни сам вампир, ни его человек...
====== Глава 5. Алый рассвет ======
Рассвет...
Прохладный ночной воздух, сгустившийся в ожидании солнечного тепла, с легким покалыванием врывается в легкие, капельки росы на растениях удивительно прозрачны, и туман расползается рядом с водоемами.
Темно-синее небо на востоке внезапно размывается, сменяя блеск звезд на алые, оранжевые и розовые разводы. Эти цвета перемешиваются, создавая невероятный коктейль, вызывающий лишь восхищение этим творением.
И первые лучи солнца, обжигающе-яркие, внезапно разрывают небеса на части, заставляя вздрогнуть случайного зрителя.
Теперь цвета восхода сменяют один другой в бешеном ритме, за которым не удается уследить.
Невероятное зрелище, западающее в самую душу.
Но теперь редко можно встретить того, кто по-настоящему оценит это зрелище. И не потому, что ему не понравится. Нет, все дело в том, что люди разучились ценить то, что их окружает. У них есть здоровье, а они плачут об отсутствии денег. У них есть дети, а они кричат на них, срывая свою злость, свою усталость, не осознавая, что множество людей отдали бы половину своей жизни за возможность завести семью. Таких примеров по-настоящему много.
Но я не человек.
И я ценил рассвет. Не потому, что он так красив, а потому что за ним скрывалась солнечное тепло, такое недосягаемое для меня.
Нет, нас, Высших, солнце не сжигало за доли секунды, как новообращенных, но оно было слишком ярким для созданий ночи.
Рожденные во тьме обречены вечно скитаться в ней, ощущая противный зов могильной земли, где упокоился прах их предков. Это словно замкнутый круг, из которого не вырваться. Нас тянет к солнцу, к его теплу, но оно обжигает, оставляя раны на теле, убивая самых слабых из нас.
Мне солнце не страшно. Я могу находиться под ним достаточно долго, хотя это доставляет и не слишком приятные ощущения, да и память крови заставляет прятаться, избегать лучей. Столетиями и тысячелетиями выработанный инстинкт, уже много раз оправдавший себя, позволял показываться днем на улице лишь в пасмурную погоду.
И вот сегодня я бродил всю ночь по городу, который мы с братом выбрали. Здесь нам нравится. Небольшой город, а потому чище многих других. Здесь много деревьев, много лесов. Здесь еще пахнет жизнью.
Небо на востоке посветлело, и Алекс решил, что пора возвращаться в поместье. Уже в доме, из окна своей комнаты он смог понаблюдать за восходом солнца. Об этом они с братом позаботились в первую очередь – ни одно окно в поместье не пропускало ультрафиолет, а потому солнечный свет не раздражал, а лишь дарил тепло. Это было необычайное чувство. И именно его он сейчас хотел почувствовать, потому что сердце впервые за несколько последних дней вновь начало сковывать холодом.
Тенью пронестись по городу уже после заката легко. Он знает его уже много лет. Он был здесь, когда здесь были леса, когда возникли первые постройки, когда город достиг расцвета. Он живет здесь очень давно. Часто уезжая, но потом возвращаясь и представляясь как сын предыдущего владельца, и так десятки раз.
Темные переулки, грязные подворотни, длинные улицы, большие здания и маленькие домики – он наблюдал за всем этим уже очень долго. Он устал.
Завернув в очередной поворот, Алекс сбился с размеренного шага, почувствовав совсем близко знакомый запах крови. Настолько рядом, что нет сил уйти.
С каждым шагом, приближающим его к цели, все резче доносился запах крови, все больше одурманивая и пробуждая желание. Все громче были слышны звуки драки. Все больше разгоралась ярость внутри. Все сильнее жажда царапала горло. Она уже жгла гортань раскаленным металлом, и лишь одно питье могло затушить этот пожар внутри.