Конец ордена
Шрифт:
— ("Как же это он, братец, не станет?" Строго.)Ты, старший лейтенант, приказ пришел получать или дискуссию мне тут устраивать?
— Виноват!
— Ладно, ладно, твое дело десятое: уколоть, и все. С предателями Родины у нас должен быть разговор короткий, верно я, Хватов, говорю?
— Так точно!
— Вот, совсем другое дело… Еще, вижу, что-то хочешь спросить?
— Так точно. Что потом в Индии делать, когда прилечу. Какое будет задание.
— Гм, задание… Будет тебе задание. После майор Шепотков объяснит.
("Пускай что-нибудь позамысловатей придумает… А ты, друг ситный, долети сперва, долети!..
Посмотрим, как это ты, голубок эдакий, и далече ли ты долетишь!")
— Майор Леденцов по вашему приказанию!..
— Капитан Ухов по вашему приказанию!..
— А, вот вы, оказывается, какие, Ухов и Леденцов! Ну-ну, давайте рассказывайте, Ухов и Леденцов, как вас враг давеча обдурил.
— Так он же, товарищ подполковник…
— Кто ж знал, товарищ подполковник, что враг брызнет в лицо отравляющим веществом?..
— А про коварство врага – думали, это вам тут сказочки всё рассказывали?.. Ладно, дам вам шанс реабилитироваться, Ухов и Леденцов, надеюсь, хоть на сей раз не лопухнетесь. Где Серебряков живет, полагаю, знаете?
— Так точно, по Щербаковке!
— Квартира шестьдесят два!
— Отправитесь туда завтра к семи утра. В подъезде стоять будете. И так, чтобы внимания к себе лишнего не привлекать. Под кого будете маскироваться?
— Под водопроводчиков!
— ("Леденцов этот, похоже, и вовсе лопух!")И где ж ты видал водопроводчиков, которые несколько часов стоят в подъезде и не делают ни шиша? Какие еще предложения?
— Можно – пьяницами, товарищ подполковник! Стоим себе и вроде бы потягиваем пивко!
("Да кем вы, олухи, ни прикидывайтесь – и Серебряков, и Невидимка вас вмиг насквозь разглядят… Но этот Ухов все же вроде бы чуток посмышленей… Хотя – какая разница: все равно скоро обоих за казенный счет хоронить…")
— Ладно, пьяницами так пьяницами, физиономии у вас вполне подходящие, и гримировать не надо: щеки вон поцарапаны, точно асфальт ими подметали.
— Это после того отравляющего вещества, товарищ подполковник.
— Точно, на асфальте подобрали. Потом еще и в вытрезвитель отвезли.
— Мда, хороши!.. Теперь хоть не подведите. Стрелять-то умеете?
— Так точно! Второе место по подотделу, а по всему отделу – четвертое.
— А у меня даже первое. В прошлом году по итогам стрельб грамоту получил! А в запрошлом…
— Ладно, ладно, будет с вас хвастать, ворошиловские стрелки. В общем, так. Сейчас оба получите у майора Шепоткова по пистолету с глушителем. Надеюсь, слышали про такое приспособление? И когда из этой самой шестьдесят второй квартиры появится хоть кто-нибудь, как бы он там ни выглядел – немедля открывать огонь на поражение. На поражение, ясно вам?!..
Конечно, так и дадут им Серебряков с Невидимкой выстрелить! Как же, держи карман! Польза лишь в том, что бдительность у них, глядишь, хотя бы чуть притупится, авось решат, что все мы здесь такие же охламоны, как эти два недоноска, и, расправившись с ними, будут действовать не так изощренно, как могли бы. Надежда, конечно, была слабая, но и этих дубодолов тоже не жаль.
Ухов с Леденцовым потерянно как-то переглядывались, и Погремухин прикрикнул на них:
— Я спрашиваю – ясно вам?! Вопросов нет?.. Не молчите, как пни! Отвечать!
— Ясно… — проговорил угрюмо майор Леденцов.
— Так точно, вопросов нет, — чуть бодрее отрапортовал капитан Ухов.
Когда они выходили из кабинета, подполковник Погремухин прикинул, каков будет расход по Центру на помощь их будущим вдовам. Нет, Шепоткову поручать нельзя – смета, представленная на текущий квартал, сильно поджимала, так и в трубу можно вылететь.
В конце концов он решил, что рублей восьмисот на обеих вдов довольно будет вполне.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГУСЕНИЦА
В чашечке цветка
Дремлет шмель. Не тронь его,
Воробей-дружок!
1
— Ты куда, Ухов, пистолет сунул?
— Сюда, за ремень.
— То-то я и гляжу. Кто ж спереди-то сует? У тебя же через свитер рукоятка на брюхе видна. Ежели под ремень, так назад надо. Вот, как у меня… Ить твою! Да не тут, не у окна перекладывай! Вон, в темный угол отойди, там и переложь!.. Вот так… И – сюда. Вобла у тебя? Готовь маскировку.
— Это что, прямо вот так вот на подоконнике разделывать?
— Давай прямо. Мы ж с тобой кто? Алкаши!.. А я пивко щас открою.
— Валяй, Вася, трубы горят.
— Какой я тебе Вася, какие еще трубы?! Ты что, тудыть твою, набрался перед заданием?!
— В рот не брал. Это ж я – для конспирации.
— А-а… Вобла, однако, ничего, смотрю, свежая… Ну-ка… Да, во рту тает…
— И пивко хорошее, сегодняшнее.
— Давай сюда! Ишь присосался! Так через час без ни шиша останемся.
— Еще ж четыре бутылки.
— А сколько еще стоять, ты знаешь? Может, до самого вечера. И налижешься – какая тогда точность стрельбы?
— Ништяк, Вася! Я, когда за стрельбы грамоту получил – сколько я, по-твоему, перед тем принял?
— Ну…
— Гну! Как раз четыре "Жигулевского". У меня от него, от пива, меткость как раз обостряется – видать, особое свойство такое организма.
— Гляди-ка ты! Может, и у меня тоже? Ну-ка, вторую открывай…
— Тсс!