Конец пути
Шрифт:
Илона взяла мобильник и глянула на экран. Ее брови озадаченно приподнялись.
– И правда, нет связи. Что это еще за фокусы? Слушай, может, это из-за урагана?
– Да ведь он еще даже не начался.
Илона отложила телефон и внимательно посмотрела на сестру.
– Слушай, Ника, просто успокойся. У тебя разыгрались нервы. Это все из-за грозы. Ты ведь помнишь, что с тобой происходит во время грозы, правда?
Уверенность и гнев покинули лицо Ники, оно стало растерянным и беспомощным.
– Да… – пробормотала она сокрушенным голосом. – Это гроза… Во всем виновата гроза.
Ника грузно опустилась на диван. На глазах у нее заблестели слезы.
– У меня тревожно на сердце, – сказала она. – Все время думаю о… разных вещах.
– День был тяжелый, – участливо проговорила Илона. – Ты перенервничала. Такое случается.
Плечи Ники опустились, она ссутулилась на диване. Но вдруг снова выпрямилась.
– А где пропадает Нюра?
Илона усмехнулась.
– Приседает на уши каким-нибудь соседям, – иронично сказала она. – Ты же знаешь нашу Аньку. Ее хлебом не корми, дай с кем-нибудь потрепаться.
– Позвони ей, – попросила Ника.
Илона покачала головой:
– Не могу. Ты же видела – связи нет.
Лицо Ники стало еще растерянней, уголки губ опустились, на лбу прорезались морщинки, она словно внезапно состарилась лет на пять.
– Но… что же тогда делать?
– Просто расслабься и успокойся, – сказала Илона твердым голосом. – Допей свой чай, а потом полежи на диване. Если захочешь спать – поспи. Я застелю постели и уложу Аньку. И ужином ее накормлю, так что об этом не беспокойся. Хорошо?
– Хорошо, – покорно сказала Ника. Она искоса посмотрела на сестру и вдруг проговорила слабым, безвольным голосом: – Слушай, Илон, а что, если мы сегодня умрем?
Красивое лицо Илоны вытянулось от изумления.
– О, господи, – всплеснула она руками. – Что за глупости лезут тебе в голову?
– Если это случится, то мы заслужили, правда?
– Заслужили что?
– Смерть.
Илона сдвинула брови и назидательно проговорила:
– Никто не заслуживает смерти.
– Но мы все страшные грешники. И смерть – это наше наказание.
– Смерть – это естественное завершение жизни. И хватит говорить об этих глупостях.
Ника покачала головой:
– Нет. Смерть – это наказание. Расплата за жизнь. – Она посмотрела Илоне в глаза и вдруг спросила: – Почему ты попросилась пожить с нами?
– Давай сейчас не будем об этом.
– Что ты натворила, Илона? – продолжала гнуть свою линию Ника. – От чего пытаешься убежать?
Лицо Илоны стало строгим и неприступным.
– Ника, если ты не перестанешь трепать мне нервы, я сама устрою тебе конец света. И знаешь что еще?.. – Она внезапно улыбнулась. – Я тебя люблю, сестренка!
Илона обняла Нику и поцеловала ее в щеку.
– Ты сумасшедшая, – сказала та и с видимым облегчением улыбнулась.
– Да, – согласилась Илона. – Но когда-то тебе это во мне нравилось. Знаешь что… Ты сиди и отдыхай, а я пойду приготовлю нам пиццу!
Ника улыбнулась и покачала головой:
– Ты ее сожжешь.
– Ничего, поедим горелую. Главное, что мы снова вместе, и я никому не позволю тебя обидеть. Даже тому страшному инвалиду с лицом озлобленного Хавьера Бардема!
Ника засмеялась, поразившись точности сравнения сестры. Илона поцеловала старшую сестру в щеку, легко поднялась с дивана и ушла на кухню.
Ника опасливо посмотрела на окно.
– Просто показалось, – тихо проговорила она, будто убеждая себя. – Просто показалось.
Самогипноз подействовал. Ника облегченно вздохнула и отвернулась от окна. Она не знала, что в эту самую секунду Илона стояла на кухне и, хмуро глядя прямо перед собой, размышляла о том, что, кажется, кольцо начало сжиматься. Ника очень упрямая, и она никогда ничего не забывает. Если она один раз задала вопрос и не получила на него ответа, она обязательно задаст его во второй раз.
– И когда-нибудь мне придется сказать правду, – пробормотала Илона и, повернув голову, уставилась в темное, забрызганное дождевыми каплями окно.
Глава 12
Треугольник (II)
1
Ирина Широкова, жена бурильщика и интеллигентка в третьем поколении, стояла в ванной комнате, замотавшись в полотенце, и смотрела на свое отражение в зеркале. Без очков она видела все смазанным, но сейчас Ирина об этом не жалела.
Она давно ненавидела мужа и несколько раз была близка к тому, чтобы уйти от него, однако страх не позволял ей этого сделать.
Ирина догадывалась, что и в его чувствах к ней давно нет никакой любви. Есть привычка. И еще – лень. Ему не хочется ничего менять, в основном – из-за проблем, связанных с разводом, и в особенности с дележкой собственности.
Каждый раз, приезжая после вахты домой, Николай Широков пропадал дня на три, а когда возвращался, от него несло духами, алкоголем и спермой. Она давно уже не задавала вопросов, и он даже не пытался ничего скрывать. Ирина без особого труда свыклась с его звериным распутством, поскольку сама давно уже не испытывала к мужу ничего, что можно было бы назвать нежным или хотя бы родственным чувством.
За месяц, пока его не было дома, она успевала напрочь отвыкнуть от его запаха, голоса, ужимок, и когда муж притаскивался с вахты домой, он казался ей чужим человеком – мужланом, к которому она ничего не испытывала, кроме легкого отвращения.
Широков, казалось, это понимал, но не бесился, а наоборот – воспринимал с юмором. Чем хуже ей, тем приятнее становилось ему. Он словно мстил ей за свою скучную, нелепую жизнь, в которой не было ничего, кроме изнуряющего труда, сна, водки и секса со шлюхами, такими же потасканными, огрубевшими и отупевшими, как он сам.