Конец пути

Барт Джон

– И пожалуйста, передайте доктору Уэллеку, чтобы он этот эрготрат затолкал в миссис Демпси как можно скорее. Я из-за этакой дури пациента терять не намерен. Человек, конечно, должен быть осмотрительным, но, честное слово, будь я на его месте, она бы уже сейчас отдыхала после аборта. Ежу понятно, что у нее маниакально-депрессивный психоз, и суицид там – из каждой щели. Ну, до свидания.

Я повесил трубку и чуть не упал в обморок. Так, с этим справились, но впереди-то еще того хуже. Нотариуса я разыскал в помещении ломбарда, двумя кварталами ниже по Уолнат-стрит (которая, боже упаси, тоже ведь могла оказаться участком настоящего доктора Зигриста), и сразу же переступил порог, пока мои нервы окончательно не разыгрались. Такая

уж у меня судьба, я всегда выгляжу чуть старше собственного возраста, но не знаю, кем нужно быть, чтобы принять меня за дипломированного психиатра. К тому же разыгрывать из себя невесть кого лицом к лицу с человеком, которого обманываешь, куда труднее, чем заниматься этим по телефону. И наконец, я не был уверен, что нотариусы не требуют какого-нибудь удостоверения личности, прежде чем перейти непосредственно к печатям и клятвам. Я принял самый светский вид, на какой только был способен, и спросил у клерка, где тут, собственно, нотариачьная контора: он тут же перенаправил меня к столу заместителя директора в другой конец комнаты.

– Оч-приятно, – улыбнулся мне замдиректора, коренастый лысый мужичонка с жеваной сигаркой во рту и в очках с металлической оправой.

– Моя фамилия Зигрист, – добродушнейшим образом начал я, – Гарри Зигрист. Где-то у меня тут должна быть бумажка, которую надо бы заверить, если я, конечно, не оставил ее в приемной, – я улыбнулся и начал не спеша перебирать карманы. – Ага, вот ты где, пакость такая мелкая, – я выудил письмо из внутреннего кармана пальто, развернул и наскоро его просмотрел. – Ммм-хмм. Теперь ваша очередь, сэр.

Замдиректора так же бегло прочитал документ.

– Вот блин, – сказал он. – Да она настоящая ведьма, а, док?

– У нас еще и не такие попадаются, – ухмыльнулся я.

– Ха! – сказал нотариус. – Видели бы вы, какие сюда дурики забредают. Вы бы на них себе состояние сделали.

Я все ждал, когда же он попросит меня удостоверить личность Гарри Л. Зигриста.

– Вот уж, право слово, – сказал нотариус, задумчиво и отстраненно. – Черт-те что там у них в головах творится. Н-да… – он начал рыться в ящике стола.
– Вам не трудно будет чуть-чуть приподнять правую руку, а, док?

Я поднял, он тоже.

– Ну, короче говоря, клянетесь ли вы перед Богом и бла-бла-бла, и все такое? – спросил он, продолжая шарить другой рукой в столе.

– Клянусь.

– Оно, в общем, без разницы, клянетесь вы или нет, если я не найду эту чертову печать, – радостно сказал он. Перед глазами у меня поплыло – найти в чужом городе нотариуса настолько циничного и настолько доверчивого и после этакой удачи споткнуться о самый что ни на есть пустяк?

– А, вот она где, – сказал он, едва не по плечо ушедши в стол. Он шлепнул на мое письмо положенный штемпель и расписался закорючкой. Потом подозвал двух близсидящих клерков, чтобы те расписались за свидетелей. – И нечего всякую дрянь читать, глаза сломаете, – сказал он им. – Поставьте ваши "Джон Каля-маля" где положено, и свободны. – Они поставили. – Ну, доктор, вот и все дела: с вас полтора бака.

Я вынул бумажник, расплатился, стараясь, чтобы мое собственное удостоверение личности не попалось ему на глаза, и вышел вон с письмом в руках; письмо я опустил в первый же почтовый ящик. Филадельфией я был сыт по горло: времени четыре часа, и нужно срочно ехать домой. В общем и в целом я был восхищен свершенными мною деяниями, но четыре вещи не давали мне покоя. Во-первых, я не знал, поверит ли доктор Уэллек в мой на живую нитку сшитый аффидевит, в котором, насколько я мог судить, любой человек с высшим медицинским образованием, не дай бог со степенью, сразу же обязан углядеть подделку; во всяком случае было весьма вероятно, что, зародись только у него какие-никакие сомнения, скоропалительный отъезд доктора Зигриста тут же превратит сомнения в скепсис, а если подозрительности у него хватит на то, чтобы взять да и

набрать номер приемной настоящего доктора Зигриста, я пропал. Во-вторых, я умышленно не оставил Уэллеку собственного номера, а в вайкомикском телефонном справочнике, естественно, никаких Генри Демпси не было и в помине; невзирая на тот факт, что существуют в мире люди без телефонов, сама невозможность связаться со мной, буде ему еще до моего повторного звонка этого захочется, также может навести его на подозрения. Третье неизвестное было хуже всего: даже если все пойдет как надо и Уэллек согласится выписать эрготрат, может так оказаться, что в городе он отнюдь не новичок и знает Ренни. И наконец, пусть и здесь все сойдет гладко, существовала еще одна опасность: во всем, что касается абортов, я полный профан, но нельзя ведь исключить возможность, что ему потребуется по той или иной причине поместить Ренни в клинику, раз уж операция у нас легальная, и даже если он сам ее ни разу в жизни в глаза не видел, кто-нибудь из персонала наверняка с ней знаком.

Едва добравшись до квартиры, я тут же позвонил Уэллеку, прямо домой.

– Ах, это вы, мистер Демпси, – в голосе был неприятный холодок, – а я уже пытался до вас дозвониться.

– Извините меня, доктор. Мы еще не успели обзавестись телефоном, и приходится использовать хозяйский. Я бы и раньше вам позвонил, но вот решил свозить жену на природу, ей, знаете ли, не мешает иногда отвлечься.

– Тут доктор Зигрист звонил из Филадельфии.

– Правда? Вот здорово! Я едва успел его перехватить, он уезжает куда-то в отпуск. Он вам все объяснил?

– Мне с ним переговорить не удалось. Я был в хирургии. Он говорил с моим секретарем и обещал прислать аффидевит. Насколько я понял, он самым настоятельным образом рекомендует аборт.

– Фу-ты, – и я рассмеялся. – Вы представить себе не можете – как камень с души.

– Да-да. Он что-то такое говорил моему секретарю насчет сегодняшнего вечера, но, боюсь, я не смогу дать вашей жене эрготрат, пока не буду иметь на руках аффидевит. Если он отправил его срочной почтой сегодня днем, самое позднее к понедельнику, к утру, он будет у меня.

– Ну и прекрасно.

– Дайте мне номер вашего домовладельца, и, как только придет аффидевит, я тут же дам вам знать; доставите миссис Демпси ко мне в приемную.

– Видите ли, мой домовладелец не слишком любит, когда мне звонят по его телефону, да к тому же это и не его ума дело. Лучше, чтобы он вообще ничего не знал, такой, знаете, сплетник. Может, лучше я вам позвоню?

– Наверное, вы правы. Оно, конечно, ничего незаконного, но лишний шум ни к чему. Позвоните мне в понедельник часов около двенадцати, и, если будет аффидевит, я назначу вам на после обеда.

– Чудесно.

– Да, и еще. Есть такая официальная форма на случай стерилизаций, абортов и так далее. Вам с женой придется обоим ее подписать и заверить у нотариуса. Если хотите, можно сделать это в понедельник, в первой половине дня. Формы возьмете у меня в приемной, у секретаря.

– Хорошо. Договорились. Доброй ночи, доктор.

Еще один документ, еще один нотариус, еще одна проблема на мою задницу – но к этому времени мне было уже все равно. Усталый и торжествующий, я отправился к Морганам, чтоб доложить о своих успехах. Уже на пороге меня вдруг пробрал холодок: я целый день черт знает где мотался – а вдруг уже слишком поздно? Дверь открыл Джо.

– А, привет, Джейк. Неважно выглядишь.

– С Ренни все в порядке?

– Она все еще с нами, если ты об этом. Давай заходи. Ренни натирала воском кухонный пол. Меня она едва заметила.

– Ну, думаю, дело улажено, – сказал я, старательно изображая невозмутимость. – Если ты не передумала насчет аборта, Ренни, можешь получить свой укол эрготрата в понедельник после обеда.

Джо никак на эту новость не отреагировал, Ренни, с навощенной тряпкою в руках, вышла в дверной проем и прислонилась к косяку.