Конец радуг
Шрифт:
Очевидно, этот жест послужил для Эпифании сигналом сделать огонек общедоступным. Ривера посмотрел, куда показывал Роберт.
– Да! Видите, профессор Паркер?
Томми бросил взгляд на свой лэптоп и стал гладить тачпэд.
– Конечно, вижу. И спорить могу, он нас слушает ушами Роберта. Что скажете, если мы позовем его поболтать?
Блаунт безнадежно щурился. Очевидно, ему это рубиновое сияние заметно не было. Но все же он ответил так, будто вопрос обращен к нему:
– Да. Пригласите.
Роберт набрал обращение. Прошла секунда. Рубиновый колокольчик подлетел к концу стола – и вдруг превратился в совершенно нормальных размеров человека, смуглого, с серьезными
– Премного вам благодарен, что вызвали меня, профессор Гу. И – да, – кивнул он другим, – я действительно слушал, что вы говорили. Извините, у меня проблемы со связью.
– Я это называю «преимуществом невежества», – сказал Паркер.
Блаунт энергично кивнул:
– Еще бы! – Он помолчал, будто обдумывая. – А, черт, Томми, разве это важно? Все, что мы сегодня делаем, – совершенно открыто.
Томми усмехнулся.
– Верно. Но чему я за свою жизнь как следует научился – это дареному коню прежде всего смотреть в зубы. А то, бывает, он оказывается троянским. – Томми посмотрел на экран своего лэптопа. – Так вот, мистер Шариф, мне все равно, подслушивали вы или нет. Вот только скажите нам, что это вы делали с Робертом Гу? Кто-то провел его через служебный вход мимо всех охранных систем.
Шариф неуверенно улыбнулся.
– Честно говоря, меня это поразило не меньше, чем вас. Мы с профессором Гу говорили свободно, когда он приехал в кампус. Он затих, когда мы прошли вниз по склону от вашего Варшавски-Холла. А потом без видимой причины свернул влево, и мы пришли в библиотеку с северной стороны. Дальше я увидел, как он входит в грузовой вход – и потерял связь. Не знаю, что еще я могу сказать. Система безопасности моих носимых– естественно, высшей степени. Гм. – Он на миг замялся и сменил тему: – Вы хотите сказать, что здесь все не так, как надо? Насколько я знаю, проект «Либрареом» откроет литературу прошлого всем – и быстрее, чем это мог бы сделать любой другой проект. Что тут плохого?
Последние слова были встречены полным молчанием. Уинстон Блаунт улыбнулся, сжав губы.
– Я так понимаю, что нашего сайта в сети вы не видели?
– Ну, еще пока нет. – Он помолчал; показалось, что взгляд его ушел в сторону. – О'кей, я понимаю, что вы хотите сказать. – Он улыбнулся. – Полагаю, я должен быть на вашей стороне: то, что вы делаете, сохранит за мной работу в службе 411! Видите ли, я люблю старых поэтов, но до литературы прежних времен добраться нелегко. Если вы интересуетесь литературой после 2000 года, критические источники найдутся всюду, и исследования дают результаты. Но для всего остального – искать надо здесь. – Шариф махнул рукой в сторону рядов книг, стеллажей, заполнявших шестой этаж здания. – И даже на тривиальные находки уходят несколько дней.
«Лентяй», – подумал Роберт. Интересно, насколько подлинным был его энтузиазм насчет «настоящих книг»? Но эту тенденцию он заметил еще в те дни, когда преподавал. И не только студенты не хотели пачкать руки. Даже так называемые исследователи в упор не видели ничего, что бы не было доступно в онлайне.
Уинни недовольно посмотрел на аспиранта.
– Мистер Шариф, вы неверно понимаете назначение этих полок. Сюда не приходят искать точный ответ на «жгучий вопрос момента». Так не получается. За тысячи раз, что я искал в этом хранилище, редко когда я находил именно то, что искал. А знаете, что я находил? Находил книги по близким темам. Находил ответы на вопросы, которые даже и не думал задавать. Эти ответы вели меня в новых направлениях и были чуть ли не более ценными, чем то, что я искал изначально. – Он посмотрел на Риверу: – Так, Карлос?
Ривера кивнул – без особого энтузиазма, как заметил Роберт.
Но Уинни был абсолютно прав – настолько прав, что Роберту пришлось добавить еще немного на ту же чашу весов.
– Это безумие, Шариф. Очевидно, проект «Либрареом» – это чья-то идея сфотографировать и потом оцифровать всю библиотеку. Но, – вдруг он вспомнил, как было в последние годы в Стэнфорде, – разве Гугль этого не делает и так?
– Да, – ответил Ривера. – На самом деле это был наш первый аргумент, может быть, до сих пор и лучший. Но Гуэртас – гениальный продавец, и у него есть аргументы в его пользу. То, что у него на уме, быстро и очень, очень дешево. В прошлом оцифровка не была столь глобальной или унифицированной, как будет эта. И у Гуэртаса адвокаты и программы, которые позволят ему получать микроотчисления по всем прошлым режимам копирайта – без новых разрешений.
Уинни язвительно усмехнулся.
– Настоящая причина того, что администрация на это клюнула, – деньги Гуэртаса и, быть может, реклама. Но позвольте вам сказать, мистер Шариф, что измельчение уничтожает книги. Таков сухой остаток. И останется нам бесполезная каша.
– О нет, профессор Блаунт! Прочтите обзор. Снимки из фотографического туннеля анализируются и переформатируются. Простая программная задача – переориентировать изображение, сопоставить следы разрывов и восстановить исходный текст должным образом. На самом деле – помимо механической простоты – это и есть причина для столь грубого уничтожения. Следы разрывов почти неповторимы. Ну, вообще-то это не ново. В геномике «реконструкция дробовиком» – классический метод.
– Вот как? – Роберт поднял многострадальную страницу, которую спас с полок PZ, – поднял, как какую-нибудь обмякшую жертву убийства. – И каково же должно быть совершенство программ, чтобы восстановить нечто, вырванное из переплета и не сфотографированное?
Шариф хотел было пожать плечами, но увидел выражение лица Роберта и не стал.
– Сэр, на самом деле это не проблема. Конечно, какие-то потери будут. Даже там, где все сфотографировано должным образом, программы где-то могут сопоставить неверно. Но частота таких ошибок – не больше, чем несколько слов на миллион томов, куда лучше, чем при любом переиздании с ручной корректурой. Вот почему другие крупные библиотеки участвуют в нашем проекте – чтобы получить точную проверку.
Другие крупные библиотеки?
Роберт вдруг обнаружил, что у него отвисла челюсть. Он закрыл рот – ничего не смог сказать. Томми таращился в свой лэптоп.
– А вы неожиданно неплохо информированы, мистер Шариф.
– Но… но я же… ношу, – ответил молодой человек.
– Гм… И единственное, что вами движет, – это любовь к литературе.
– Да! Моя научная руководительница всю жизнь занимается «Тайнами стариков» Роберта Гу. А теперь я узнал, что великий поэт вернулся, излечился от болезни Альцгеймера! Такая возможность предоставляется раз в жизни… Послушайте, если не верите мне, посмотрите биографии в Гугле, в справочниках 411. У меня полно довольных клиентов, среди них студенты литературного отделения университета Сан-Диего – не то чтобы я им давал неэтичную помощь! Отнюдь. – Ага. Может быть, написанная за другого домашняя работа все еще «ай-ай-ай», даже в этом дивном новом мире. – Я не знаю, что сегодня произошло с профессором Гу, но не затормозило ли это проект «Либрареом»? Разве это не то, чего бы вы хотели?