Конец света

Лебедев Andrew

— Да заткнитесь вы, ради бога, дайте послушать, — взмолился Становой.

Благодарно прижав руку к сердцу, Булыгин стал рассказывать дальше:

— Кончился эфир, ну я ей и говорю: «А поедемте, Марианночка, отметим наш успех где-нибудь в тихом ресторанчике». А она удало этак, тряхнув причесочкой своею, и отвечает: «А что? И поедем, отметим!» В общем, повез я ее на Арбат в «Ангару», и так мы застряли в пробке на Сухаревской, что ни туда, ни сюда, а я чую, что момент готовности-то утекает, дамочку-то надо ковать, пока она

горяча! В общем, предлагаю ей, а не плюнуть ли нам на ресторан и не поехать ли прямо ко мне, виски да коньяк у меня никогда в баре не переводились, а съесть что-нибудь такое мы можем сами приготовить, у меня в морозилке и курица, и бифштексы…

— Ах, не травите душу, Булыгин, — взмолился Ширский, — курица и бифштексы — это тема-табу!

— Ладно! — согласился Булыгин. — Про еду не буду, буду только про секс… В общем, пришли мы ко мне домой, в сорок седьмую мою квартирку, значит, пришли. Снимаю я с нее этак плащик, а сам думаю — не надо тянуть, надо сразу брать, а уже потом, когда первая страсть уляжется, можно и все нежности — типа ванна, джакузи, сигаретка и кофе в постель, Мик Джаггер из стереосистемы и все такое прочее… В общем, снимаю с нее плащик, а сам ее за титечки, за титечки. А она уже и дышит прерывисто, и бормочет всякую обычную для таких случаев чепуху, типа, мол, что вы делаете да что вы такое позволяете, а сама не вырывается, сама об меня только трется и дышит часто-часто…

Ну, в общем, первый раз я ее отымел прямо в прихожей на ее же пальто… А она, как оголодалая…

— Ассалям алейкум, уважаемые, — прервал кто-то булыгинский рассказ.

Стальная дверь трансформаторной будки со скрипом отворилась, и в проеме показался какой-то восточный мужчина с полным ртом золотых улыбчивых зубов.

— Что вы тут делаете, люди хорошие?

— Ступай отсюда, басурманин! — сделав недовольное лицо, сказал Становой. — Это наша будка, мы ее давно уже заняли, и участковый мурза в курсе…

— Да что ты суетишься, уважаемый, — успокоил Станового восточный улыбчивый человек, — никто тебя из будки выселять не собирается, я, наоборот, вам сигарет и денег дам, вы мне скажите, где теперь Булыгин-Мостовой из сорок седьмой квартиры живет?

— Ты сигарет наперед дай, мы тебе тогда и скажем, — с максимальной серьезностью сказал Широкий.

Человек протянул ему пачку «Мальборо».

— Этого мало, — сказал Ширский.

Человек порылся в карманах халата и показал еще две пачки «Мальборо». Показал, но не дал.

— Дай сигареты, я скажу! — воскликнул Становой.

— Нет, ты уж мне дай, я сам скажу, — не выдержал Булыгин, поднимаясь с матрасов.

Две пачки «Мальборо» перешли к нему в руки.

— Ну говори теперь! — сказал восточный человек.

— Ну я — Булыгин, а что? — вызывающе выпятив грудь, сказал Булыгин.

Возникла пауза.

Доценты и писатели вопрошающе глядели на восточного человека с рандолевыми фиксами.

Восточный человек присел на корточки, развязал свой рюкзачок, молча достал оттуда бутылку коньяка с довоенной наклейкой «Дербент» и, откупорив, сказал:

— Пророк не велел пить вина на земле, и тогда нашелся один правоверный, который стал залезать на дерево и пить сидя на суку, потому как про то, что нельзя пить на дереве, пророк ничего не говорил…

Пустили бутылку по кругу.

Закурили свежераспечатанное «Мальборо»…

— А кто теперь в твоей сорок седьмой квартире живет? — спросил восточный человек.

— А бывший шофер и осветитель с того самого телеканала, Магомед Талбоев живет, причем с телеведущей Марианночкой сожительствует…

* * *

Катюшу поместили в двух комнатах женской половины дома.

А Лиду и Милу назначили к ней в служанки.

— За что мне такие почести? — попыталась она выяснить у старшей жены.

Но та ничего объяснять не стала.

Пришлось принять статус без объяснений.

Разве худо?

Месяц ехала на нарах в скотских условиях, а тут попала в рай: кругом ковры, домашние сады с бассейнами и павлинами, питание — на убой, все свежее — курочка, мясо, плов, фрукты — любые!

Разоделась в шелковые шароварчики да в бархатные топики.

По-восточному.

С Милкой и Лидией Катюше было не скучно.

Но старшая жена строго следила за тем, чтобы равенства между бывшими товарками не было. Катюша — госпожа, а Лида с Милой — ее служанки. Поэтому есть вместе нельзя, купаться вместе в бассейне тоже нельзя… Можно только почтительно разговаривать с госпожой, если та позволит…

Катюша попросила, чтобы ее показали акушеру-гинекологу…

К ней привезли сразу троих…

И аппарат УЗИ привезли, и кресло, и все что надо для анализов, вместе с компьютером.

Посмотрела на экране, как бьется сердце ее маленького.

Подтвердили то, что ей говорили еще в Москве, еще до событий, что мальчик у нее.

И скоро уже рожать…

— А кто наш хозяин? — украдкой, шепотом спросила Катюша у Лиды.

— Говорят, что некий Ходжахмет Ходжаев, — отвечала Лида, — а еще говорят, что он твой, то есть ваш муж…

— Но я ведь замужем, — возмутилась Катюша.

— Для них это неважно, — пожав плечиками, отвечала Лида, — на кухне служанки говорят, что ты, то есть вы, будете скоро старшей женой…

Глава 6

Ходжахмет Ходжаев иногда позволял себе часок-другой побыть Володей Ходяковым.

Вот и теперь.

Велел вертолетчикам посадить машину в том месте, где Калужское шоссе пересекает реку Десну. Когда-то здесь на пляже он познакомился с девушкой-москвичкой, а она, узнав, что он из Ульяновска, презрительно отвергла его ухаживания.