Конец света
Шрифт:
И сказала:
– Прости. Я подумаю. Я еще не готова.
Дернула за пуговицу и оторвала ее. Зажала в кулаке. И ушла.
Фет посмотрел ей вослед, а я боялся взглянуть на Фета. И решил еще раз использовать режим «Разделить боль», чтобы другу стало полегче.
Но он будто почувствовал и сказал:
– Не надо. Не разделяй. Я сам.
Все смотрели на него, на моего друга Фета. А он зло крикнул:
– Объедайтесь и дальше своими чипсами!
К нему подошла мама и положила руку ему на плечо. Так они стояли,
– Завтра все в школу! Слышали?
Наши одноклассники и остальные ученики школы недовольно зашумели и потихоньку стали расходиться. Моя мама знала, что я не уйду, поцеловала меня в макушку и шепнула:
– Мы пойдем.
Я кивнул.
На площади остался мусор – как после большого праздника.
Все разошлись, а мы – я, Фет и его мама – просто стояли. Мне показалось, что запахло осенью, хотя было еще лето. Я решился и заговорил.
– Надо же, – я старался, чтобы мой голос звучал непринужденно. – В один день и женился, и развелся.
Фет заулыбался и посмотрел на меня.
– Дай еще три кю! – весело сказал он.
Я с готовностью передал ему кю.
– Может, еще три? – спросил Фет. – Учти, я очень расстроен.
– Вымогатель, – толкнула его в бок мама. – Ност, пойдем к нам на ночь. Развеешь его.
– Точно, – обрадовался Фет. – Пойдем. Я расстроен и всё время буду просить у тебя кю.
Я был готов отдать ему все кю на свете…
У мамы Фета было двадцать два кю, и она приготовила нам праздничный ужин. Конечно, в этом нет связи – кроме того разве, что она потратила один кю, и еда у нее получилась вкуснее обычного. Мы с Фетом держались за животы и подливали газировки. За окнами была ночь, проезжали машины и светили фонарями нам в окна. У нас горели неяркие лампочки – такие, чтобы было уютно вместе. Я лежал на плече у мамы Фета (мы все сидели на удобном кухонном диванчике), и мама Фета всё приговаривала:
– Ну вот, теперь ты свободный человек.
А Фет радостно соглашался:
– Да, наконец-то. Эта несвобода связывает по рукам и ногам.
Я добавлял:
– Она бы запрещала тебе кю тратить.
– Точно, – соглашался Фет. – Никакой жизни.
И тут я сказал:
– А помните…
Фет с мамой как-то завороженно посмотрели на меня. А я продолжил:
– Мы сидели так же вместе, а на улице был такой снег, что замело окна, двери, и я не мог идти домой. Мы пили чай с булочками.
– С корицей, – покивала мама Фета.
– Играли в угадайку, Фет всё ныл, что мы нечестно…
– Ничего я не ныл!
И мы стали вспоминать, как было тогда. Мне даже показалось, что мы вернулись в наш старый мир. Будто мы не в многоэтажном здании, а в маленьком одноэтажном домике. И стоит мне выйти за порог этого дома, как я увижу невдалеке светящееся окно, и там, в этом доме, меня будут ждать мои родители. Мне это представилось так явственно, что казалось даже не просто фантазией. Стоило что-то сделать (что именно, я не знал), и всё вернется. Прежний мир восстанет из пепла, и мы сможем жить в нем столько, сколько захотим.
Я помотал головой, выбрался из-за стола. Фет с мамой беспокойно посмотрели на меня. А я подошел к окну и сказал:
– Зима.
За окном сыпал снег. Большими мягкими хлопьями. Улицы были засыпаны им, снег блестел оранжевым цветом из-за ночных фонарей. В этом мире никогда не было зимы, и вдруг она настала, в один момент…
– На улицу! – взмахнула полотенцем над головой мама Фета. – Срочно одеваться – и на улицу!
Я был одет очень легко – потому что еще пару часов назад погода была вполне летней, – и запасливая мама Фета быстро нашла нам какие-то куртки, нелепую обувь, варежки. Странно: будь я взрослым, даже не думал бы хранить такие вещи. Зачем они в летнем мире?
Снег пришелся нам под настроение. Сытые, разгоряченные, мы забрасывали друг друга снежками. Мама Фета бегала не хуже нас, и несколько раз слепленные ею снежки попадали мне за шиворот. Это, наверное, у нее еще действовал режим, который позволял готовить лучше, чем обычно. Нам было так хорошо, что мы хохотали, задирая голову вверх. А на нас падал снег – на лоб, на руки, на ноги, на нос, и он был таким настоящим и честным, что на душе становилось легко. И сама душа будто становилась шире. Меня было так много, что я мог охватить весь мир, собрать его в один большой снежок – и подарить кому-нибудь.
В какой-то момент мы остановились и, довольные, переглянулись.
– Интересно, – сказала мама Фета. – В какую сторону нам надо идти, чтобы вернуться в наш старый дом? Ну, тот, закопченный?
Она грустно улыбнулась и посмотрела на меня.
Я ей ответил с той же грустинкой. А Фет весело крикнул:
– Все девчонки ду-у-у-уры-ы-ы-ы!!!!!
Видимо, он не мог сегодня больше ни о чем думать.
А я задирал голову и думал о том, что скоро наши закопченные дома будут разделены не одним, а двумя мирами.
Я хорошо чувствовал это – снег как будто разбудил меня.
Падал снег.
Приближался конец света.
– Черт! – вдруг закричал Фет. – Двенадцать часов!
Я посмотрел на свою желтую одежду и завопил:
– А-а-а-а!!! – И от испуга стал стаскивать желтые варежки.
– Так! – резко сказала мама Фета. – Успокоиться, стоять смирно!
Мы застыли.
– Не разводить тут воду из-за трех кю! – строго сказала мама Фета.
Но Фет как будто этого и ждал. Он посмотрел на маму горестно.