Конец третьего рейха
Шрифт:
Переориентировать службу тыла на более ускоренное продвижение войск и на более глубокое - дело не простое. Здесь устных или письменных указаний, настойчивости командующего фронтом недостаточно. В течение нескольких дней значительно против расчетного удлинилось плечо снабжения войск. Автотранспорт удлинил пробег. Время пробега помножалось на возросший расход горючего. Из ста машин, по мановению волшебной палочки., не сделаешь триста. Их нужно иметь, на них нужно посадить шофера, их нужно поддерживать в технической исправности. Это ремонтные мастерские, целые ремонтные заводы. Словом, фронт, бой на фронте, требовал неукоснительного выполнения обязательств снабженцами, и иная ошибка, неточность могли стоить жизни тысячам и тысячам солдат...
Должен
Словом, наступление требовало, невзирая ни на что - ни на лица, ни на звания, ни на обстоятельства... Но чем ближе мы продвигались к Одеру, чем глубже проникали в сердце Германии, тем сложнее и сложнее становилось со снабжением.
Взять хотя бы и проблему железнодорожных путей сообщения. Отсутствие единой колеи на первом этапе нашего продвижения в Германии не могло не сказаться отрицательно на снабжении войск. Ошибка была исправлена, но время потеряно.
Свидетельствую, что работники фронтового и армейских тылов прилагали поистине колоссальные усилия, чтобы обеспечить наступающие войска, но все же включиться в ускоренный темп наступления не могли.
Особенно начали отставать средства усиления - артиллерия, инженерные части, авиация.
На наши плечи пала еще одна немалая забота - сохранение имущества, взятого в боях. Я говорю о том имуществе, которое немецкие захватчики увезли из Советского Союза и теперь бросали где попало по дорогам отступления. Это было народное добро, его требовалось собрать и сохранить. Глаза хозяйственников загорались при виде трофейных складов с фуражом, обмундированием и другими вещами.
Чтобы освободить весь транспорт от ненужного груза и тем самым усилить подвоз горючего и боеприпасов, Военному совету армии пришлось принять решительные меры. На переправах через Варту поставили заградительные отряды. Они осматривали все машины, идущие как на фронт, так и с фронта, пропускали только те грузы, которые были необходимы для боевых действий войск. Все остальное выгружалось и складывалось тут же, у переправы.
Ради экономии бензина половина автомашин, возвращающихся с фронта порожняком, транспортировалась на прицепах. Все трофейное горючее бралось на учет и расходовалось под строгим контролем. Спирт, захваченный нами, смешивался с другими компонентами и использовался как горючее. Мы собирали трофейные орудия и снаряды и все годное, исправное пускали для борьбы с противником.
Чувствовалось, что созревают новые и ответственные решения. Уже был приказ Г. К. Жукова, в котором назывался Берлин. Теперь в кратких приказах фронта Берлин как бы обкладывался со всех сторон, появились ориентировочные пункты для наступления войск возле Берлина, намечались разграничительные линии между армиями западнее Одера, до самого Берлина. По этим отрывочным приказам мы могли догадываться, что высшими штабами уже разрабатывается вопрос о взятии фашистской столицы.
Предвидя дальнейшие события, мы заботились о том, чтобы не снижать темпов наступления. Главное - преодолеть укрепленный район перед Одером, а затем форсировать реку. Вот почему, когда в Познани еще шли жаркие бои, я принял решение переместить штаб армии в Пневы, поближе к наступающим войскам.
Командиры знают, как подстегивает ощущение, что штаб наступает тебе на пятки. Поневоле стараешься быстрее двигаться вперед...
28 - 29 января к Обра подошли четыре дивизии 8-й гвардейской армии и два корпуса 1-й гвардейской танковой армии. По данным разведки, мы представляли себе, какая трудная задача нам предстоит, откровенно признаюсь - было страшно бросать против могучих укреплений наши соединения. К тому же у нас иссякал запас снарядов. Ждать, когда подойдут остальные войска и подвезут боеприпасы, было нельзя. Потерять время -
Несмотря на то что в те дни шли горячие бои за Познань, мне удалось дважды побывать в 35-й гвардейской стрелковой дивизии 4-го гвардейского стрелкового корпуса, которая наступала в первом эшелоне. Командир дивизии полковник Н. П. Григорьев - смелый и решительный человек. Я его знал с 1939 года. Он правильно организовал разведку, скрытую и тщательную, чтобы найти стыки и промежутки между опорными пунктами и районами обороны. Разведчики захватили несколько пленных. От них удалось узнать кое-какие данные о расположении вражеских железобетонных огневых точек.
Рано утром 30 января, после короткого артиллерийского налета, части 4-го гвардейского стрелкового корпуса двинулись в атаку. Головная 35-я гвардейская стрелковая дивизия вскоре ворвалась в центр укреплённого района и захватила плацдарм на западном берегу реки, что облегчило действия других соединений В этом бою полковник Григорьев был ранен, его эвакуировали в госпиталь.
Успех боя решила разумная инициатива офицеров и бойцов. В полосе наступления 35-й гвардейской стрелковой дивизии нужно было выбить противника с господствующей высоты. Командир батальона капитан Логви-ненко тщательно подготовил людей к решительному броску. Штурм начался с короткой артиллерийской подготовки. Всего несколько минут били наши орудия, но успели сделать многое, так как огонь вели прямой наводкой, меткий и сокрушительный. Артиллеристы целились в амбразуры дотов и разведанные траншеи. Сразу же после огневого налета в атаку пошли пехотинцы. Саперы несли взрывчатку.
Первыми ворвались на высоту братья гвардии рядовые Александр и Михаил Сильченко. Александр в упор застрелил двух пулеметчиков, а нескольких автоматчиков прикончил штыком. Не отставал от него и Михаил. Пока пехотинцы дрались в траншее, саперы подобрались к дотам, заложили взрывчатку. Прогремели взрывы - и вражеские огневые точки замолкли. Высота была в наших руках. Батальон прочно закрепился на ней, обеспечивая дальнейшее наступление частей своей дивизии. В этот прорыв устремились части дивизии, а затем всего корпуса, обходя и атакуя с тыла вражеские укрепления. На участке южнее прорвались части 1-й гвардейской танковой армии, что еще больше усилило наш удар по противнику. Чувствовалось, что противник не ожидал такого быстрого подхода к укреплениям и особенно нашей атаки с ходу. Это нас выручало.
Разведка сообщила, что противник спешно перебрасывает через Франкфурт-на-Одере свежие дивизии. И действительно, к утру 31 января одна из дивизий вышла на реку Одер через Франкфурт-на-Одере, где уже находились наши части. Завязался встречный бой в полосе между рекой Одер и Мезеритцким укрепленным районом, который еще не полностью был в наших руках.
Мы не имели подробных данных о расположении долговременных оборонительных сооружений противника, поэтому уже в ходе встречного боя с подходившими вражескими частями вынуждены были искать обходы и промежутки между укреплениями. К нашему счастью, прибывшие сюда гитлеровцы свежей, полностью укомплектованной дивизии тоже, по-видимому, плохо знали расположение своих укреплений и поэтому не смогли использовать полностью мощь своего огня и выгоды позиций, дрались не особенно искусно, хотя и упорно. Если бы командование немецкой дивизии лучше знало оборонительный рубеж и имело хотя бы двое суток, чтобы разобраться в обстановке и организовать систему огня и взаимодействие, то трудно сказать, как обернулось бы для нас дело. Пожалуй, пришлось бы вести длительные бои и нести большие потери. Противник был застигнут врасплох. Надо сказать, что и погода в какой-то мере благоприятствовала нам. Было пасмурно, видимость плохая, и гитлеровцы, находившиеся в дотах, подчас не могли разобрать, где свои, а где чужие.