Конец третьего рейха
Шрифт:
Приказом No 00184 от 28 января командующий фронтом более определенно ориентировал армии на дальнейшее наступление на запад от Одера: 5-й ударной на Бернау, что севернее Берлина; 8-й гвардейской - на Букков, Альт-Ландсберг, Вейсензее; 69-й - на Франкфурт, Бюссен, Херфельде, то есть все три армии на Берлин или в обход его.
Перечисленные общевойсковые, а также 1-я и 2-я гвардейские танковые армии с успехом выполнили ближайшую задачу фронта. Они прорвали Мезеритцкий укрепленный район и, форсировав Одер, захватили плацдармы и вели бои за их расширение: 5-я ударная армия - севернее Кюстрина, 8-я гвардейская - южнее, 69-я армия вела бои за
4 февраля мы получили директиву фронта, в которой уже намечались сроки наступления. Директива была подписана Г. К. Жуковым, К. Ф. Телегиным и М. С. Малининым. "1. Противник перед фронтом 1-го Белорусского фронта каких-либо контрударных группировок пока не имеет. Противник не имеет и сплошного фронта обороны. Он сейчас прикрывает отдельные направления, на ряде участков пытается задачу обороны решить активными действиями.
Мы имеем предварительные данные о том, что противник снял с Западного фронта четыре танковые дивизии и до пяти-шести пехотных дивизий и эти снятые части перебрасываются на Восточный фронт.
Одновременно с переброской частей из Прибалтики и восточно-прусского района, видимо, противник в ближайшие 7 - 8 дней проводимые из Прибалтики и Восточной Пруссии войска будет сосредоточивать на линии Шведт-Нойштеттин с тем, чтобы прикрыть Померанию, усилить оборону Штеттина и не допускать нашего выхода к бухте Померанской. Группу войск, перебрасываемую с запада, противник, видимо, сосредоточивает в районе Берлина с задачей обороны подступов к Берлину.
2. Задача войск фронта - в ближайшие 6 дней активными действиями закрепить достигнутый успех, подтянуть все отставшее, пополнить запасы до двух заправок горючего, до двух боевых комплектов и стремительным броском 15 - 16 февраля 1945 года взять Берлин.
При закреплении успеха, то есть с 4 по 8 февраля, необходимо:
а) 5, 8, 69, 33-й армиям захватить плацдармы на западном берегу р. Одера. При этом желательно 8-й гвардейской и 69-й армиям иметь один общий плацдарм между Кюстриным и Франкфуртом. Если удастся, хорошо бы соединить плацдармы 5-й и 8-й армий;
б) 1-й армии Войска Польского, 47, 61, 2-й танковой армиям и 2-му кавкорпусу необходимо отбросить противника за линию Ратцебург - Фалькенбург Штаргард - Альтдам - р. Одер. После чего, оставив заслон до подхода армий 2-го Белорусского фронта, перегруппироваться на р. Одер для прорыва;
в) 7 - 8 февраля необходимо закончить ликвидацию Познань - Шнайдемюльской группы противника;
г) средства усиления для прорыва в основном остаются те же, что имеют сейчас армии;
д) танковым войскам и самоходной артиллерии к 10 февраля закончить текущий и средний ремонт и поставить материальную часть в строй;
е) авиации закончить развертывание, имея 6 заправок на аэродромах;
ж) тылу фронта, армейскому и войсковому тылу к 9 - 10 февраля иметь полную готовность к решающему этапу операции".
Посмотрим, что в это время происходило в стане нашего противника.
Гудериан пишет, что ему удалось уговорить Гитлера нанести удар из Померании, из районов Пыжище и Хощно на юг. "Этим ударом, - говорит Гудериан, - я надеялся усилить оборону столицы рейха и вообще оборону территории страны и выиграть время, необходимое для ведения переговоров о перемирии с западными державами". История, конечно, не новая... "Секретное оружие" приберегалось как пропагандистская
У меня в руках побывали интересные документы, относящиеся к тайной деятельности фашистской агентуры. Она имела довольно дальний прицел. В 1943 году, сразу же после поражения под Сталинградом, гитлеровская дипломатия начала окольными путями зондаж своих противников на Западе.
В данном случае адвокатом гитлеровцев выступил их старый приятель испанский диктатор - фашист Франко. Он обратился с письмом к английскому послу в Мадриде Самуэлю. Гоуэру, в котором писал: "Если не изменится в корне ход войны, то русские армии проникнут в глубь территории Германии. Разве такие события, если они произойдут, не являются угрозой для Европы, особенно Англии?" Далее, пугая жупелом "коммунистической угрозы", Франко заклинает "тщательно взвесить положение": "обстановка чрезвычайно серьезна", ибо в случае поражения гитлеровской Германии в Европе не останется силы, которая могла бы "остановить дальнейшее продвижение Советов".
Мы помним и другие, более ранние попытки шантажа со стороны гитлеровской дипломатии. Поэтому нас не удивляет "активность" испанского диктатора, поставленного у власти штыками немецких и итальянских фашистов. Об опасности для Европы в случае поражения Гитлера мы до этого слышали из уст Геббельса. Удивляет здесь другое, а именно, что Гоуэр, посол Англии, нашего союзника по антигитлеровской коалиции, счел возможным вступить в переписку по этому поводу с Франко.
Самуэль Гоуэр отвечал Франко: "Теорию, что Россия после войны создаст угрозу Европе, я не могу признать..." Ответ английского дипломата не оставляет сомнений и относительно целен и намерений английской политики в Европе: "После окончания войны крупные американские и английские армии оккупируют континент. Они будут состоять из первоклассных солдат, они не будут потрепаны и истощены, как русские части (Подчеркнуто мною.
– В. Ч.).
Я отважусь предсказать, - писал далее Гоуэр, - что англичане будут самой мощной военной силой на континенте. Влияние Англии на Европу будет таким же сильным, как оно было в дни поражения Наполеона. Наше влияние, подкрепляемое военной мощью, будет чувствовать вся Европа, и мы будем принимать участие в ее восстановлении".
Говоря о том, что "крупные американские и английские армии оккупируют континент", что "они будут состоять из первоклассных солдат" и не будут "потрепаны и истощены, как русские части", Гоуэр, безусловно, выражал не только свое мнение. Определенные круги в Англии полагали, что Россия и Германия, истощив друг друга в ожесточенной войне, сделаются их легкой добычей или надолго, если не навсегда, прекратят свое существование как могучие державы.
Что побудило Гоуэра с такой откровенностью излагать гитлеровскому союзнику Франко английские планы послевоенного переустройства Европы?
Для кого предназначались в конечном счете эти строки? Не было ли это своеобразным обращением к тем кругам Германии, которые уже в сорок третьем году склонялись к переговорам с Западом?
Некоторые политические деятели в стане наших союзников рассчитывали увидеть нашу армию в конце войны ослабленной и истекающей кровью.
Однако наша армия вошла в пределы Германии, как никогда ранее сильной.