Конечная остановка: Меркурий
Шрифт:
— Не согласен, а “слушаю и повинуюсь”.
Малый Тереха — мой друг, по крайней мере такое впечатление иногда создается. Ведь последние десять лет он исправно кормится той же самой информацией, что и я. Те же две пятилетки я исправно делюсь с ним всеми своими выводами и догадками. Десять лет я объясняю ему, что для меня хорошо, а что плохо. Немудрено, если он стал подумывать о собственной пользе, почему нет. И уже сам может объяснить про хорошее и про плохое. С этим придется смириться. Потому что мне иногда — вернее, каждый день — недостает верных сведений, мне что-то кажется и память изменяет. А малому Терешке всего хватает, никогда не кажется и ни один орган его не подводит.
— Ладно уж, хоть надоело, но выручу тебя опять,— капризным тоном заявляет Тереха-малый. — При очередном запросе транспортной службы я включу Нура в список нарушителей правил парковки “клопа”, или в реестр водителей, пропустивших очередное переосвидетельствование. Сам понимаешь, есть правила, которые нарушить обязан каждый человек, находящийся в здравом рассудке. Отпираться ему не будет резона. Даже “Вязы” возражать не станут, когда твой Нур отправится в транспортную службу, чтобы избежать повестки в суд. А на выходе оттуда, ты сможешь познакомиться с ним поближе. Произойдет это не позже, чем завтра.
4
Тереха-малый поработал на славу. Подыскал живца, на которого интересная рыбка из темного пруда таки клюнула, и даже заблаговременно вручил мне Нурову фотокарточку для опознания. Я тоже кое-что предпринял по своей линии. Нашел приятеля с большим фингалом под глазом, того, что всегда не прочь выпить, побузить и потрахаться, особенно если общественность не наблюдает за ним бдительным оком. И когда Нур С200 выходил из транспортного управления на бульвар, любитель дурного отдыха, пройдясь мимо, отдавил “объекту” носок ботинка и ухватил в пригоршню изрядный кусок его куртки. Далее разговор сложился так.
ЗАДИРА. Если ты мне не извинишь то, что я наступил на твою ногу, я тебе голову оторву.
НУР. Да ладно, пустое. Пропустите.
ЗАДИРА. Как это пустое? Кто это пустой? Я — пустой?
НУР. Говорю же вам — пустяки. Я спешу.
ЗАДИРА. А я, значит, и спешить никуда не могу?! Я, выходит, мусор, меня и извинять не надо. Всячески показываешь, что от одного моего прикосновения ты из чистого ангела грязной свиньей стал? Намекаешь, что таких, как я, давить и топтать можно? Ну так ты жестоко просчитался.
НУР. Вы меня неверно поняли.
ЗАДИРА. А теперь закрой парашу.
И забияка нанес Нуру удар в пах, а потом в челюсть. Собрался провести еще прием джиу-джитсу, но, запутавшись с броском через плечо, нескладно рухнул сам.
Тут примчался я, сияя своей трехголовенькой кокардой и полицейским значком. Ткнул обоих электрошоковой дубинкой. Причем для наемного задиры заметно убавил силу тока, а вот Нура уложил в нокдаун.
Оперативно очухавшись, забияка вскочил и сделал ноги. Я как бы не смог догнать его, поскользнулся на чьем-то плевке и упал с матерным воем вослед удирающему. Затем вернулся к месту ристалища и стал разбираться с тем, что осталось. Конечно, потребовал документы у отправленного в нокдаун Нура, предварительно попортив мазером его персональную магнитную карту, когда та еще отдыхала в кармане. Вот теперь имелись все основания волочь его в участок.
Самое главное я все-таки учел. Каждый, кто работает на “Вязы”, имеет, возможно даже в животе, мощную рацию. Как только кровь у него перенасытится супрессантами или чем там еще, бдительная Анима врубит передатчик и тот пропикает сигналы СОС.
А мне предстояло еще прошмыгнуть несколько городских секций с этим поганцем на привязи. Я чуть не выбрал маршрут через жилой блок, но нутряное чутье подсказало, что в его тихих и укромных закоулках чьи-то заботливые руки могут запросто чиркнуть лазерной бритвой по моему горлу. Поэтому я и решил прогуляться через торговую секцию. Там, конечно, скажется другой минус — скромные ребята из вязовской Службы Безопасности вряд ли будут выделяться в толпе. Однако, издалека палить они в людном месте не станут, а вблизи я протокольную морду всегда замечу.
И если надо пошурую сквизером. Ведь когда такой штучкой орудуешь, публике не очень-то понятно, от чего вдруг поплохело тому или иному гражданину. На роже пострадавшего вряд ли будет написано, что он весь ионизировался внутри. И одежонка при этом деле почти не портится, пожалуй, только линяет немного.
“Вязы”, как и полагается, повели себя противно, вязко. Негодные хари эсбистов я еще на первом ярусе торгового центра приметил. Как ни странно, издалека — слишком уж заметные. Глаза у них были не мутные с поволокой, как у шатающихся тут старателей, а будто горящие фонарики, что контрастировало с неестественно вялыми телодвижениями.
Объективы моего хайратника высвечивают пару гадких рож и фигур в чрезмерно праздных позах у выхода с противоположной стороны торгового зала. Надо срочно подаваться на второй ярус. Там продают всякий инвентарь и не слишком тесно, в чем я убедился, утащив задержанного Нура вслед за собой по лестнице-колесу. Я запретил себе радоваться — и правильно. Вот там у отдела, где труженики меркурианских пустынь степенно разглядывают микробуры, виднеется вовсе не старательская физиономия. Мой пеленгатор фиксирует, что сексот еще ведет какие-то кодированные переговоры. Влип что ли я? Не туда и не сюда. Но есть еще в заначке идеи.
Свернул из торгового зала в боковой коридор, там Нура по шее угостил, чтоб не тянул куда не положено. Выискал туалетные комнатки, где решил через окно сыграть и со своим уловом попасть на аварийный трап, тот, что спускается по наружной стене.
Однако жизнь стала незамедлительно вносить поправки на манер какого-то дурного парламента. Несмотря на то, что призывно маячили двери с двойной надписью “М и ММ”, то есть “мужчины и мужчины-мутанты”, войти я туда не рискнул. Там кто-то засел и усиленно вел переговоры в УКВ-диапазоне — дебил какой-нибудь или, что вернее, неприятель. А вот за дверями с барельефом “Ж и ЖМ” было пока тихо.
— Сегодня нам туда,— погоняю я нарочито неповоротливого Нура.
А этот мелкий фраер тоном оскорбленной добродетели еще заявляет.
— Собственно, от кого вы убегаете? Ворваться в бабий туалет? Как бы не так. Фу, я порядочный человек.
— Рассказывай о своей порядочности младенцам, а мне не плети. Деру мы даем от твоих же сотоварищей, по которым тюрьма плачет. Ну-ка, шевели ногами, а не то отстрелю яйца и тогда тебе легче будет идти.
Нур решил, что яйца ему еще любы и совсем не мешают, поэтому послушно заторопился. Но уже в первой комнатке — с зеркалами и пепельницами — мы столкнулись с фемом. У меня во рту мигом пересохло, вот те на, женщина-мутант, да еще какая. Впрочем, физиономия фемки осталась каменной, а рука не потянулась к кобуре. Я же забормотал.