Конечная остановка: Меркурий
Шрифт:
Дело кончилось тем, что вращающееся поле разрослось на всю пневмосистему. Да так, что ее трубы стали еле заметной сеточкой дрожащих сосудов. В центре сеточки находился наблюдатель, то есть я. Кое-где сосуды были сокрыты какими-то неприглядными пятнами. Тогда я, как форменный народный богатырь, слегка поднатуживал свой полюс. Тот выбрасывал бурунчик огненной энергии — нечто горячее торопливое расширяющееся — которую я усилием своей богатырской воли направлял, куда положено. Пламенная сила, как ершик в унитазной трубе, счищала пятна и возвращала полную ясность.
Не надо понимать меня ни буквально ни фигурально. Во-первых, я, естественно, не полыхал натуральным огнем как пьяный Дракон Змеищенко, а во-вторых, не рассыпаю вам плоские метафоры. Я пытаюсь… О чем-то подобном — внутренних энергиях предматериального мира — лопотали не раз мистикофизики, то есть мизики. Они ввели в обиход словцо “протогены”, которым обозвали некоторые скопления, сгустки чистых виртуальных сил, влияющих резонансно на сложные объекты, включая человеческие организмы. Но мизики, во-первых, ничего не испытывали на собственном опыте так как я, а довольствовались методами структурного математического анализа. А во-вторых, им никто не верил и не верит. (Ох и вечен разрыв между думающими страдающими импотентами и безмозглыми бесчувственными потентами.) Я так увлекся ощущениями, что чуть не прошляпил момент, когда надо было сказать “до свиданья, мир чудесный”. Но все-таки безошибочно свернул в тот тоннель, где имелась заглушка колодца. С расстояния в сто метров начал размачивать ее пальбой из гразера, дальше были — дыра, шахта и мостовая. В вихре пыли и прочего дерьма я отстрелился на улицу, как некий грязный обшарпанный джинн.
Кажется, выгрузился в аграрной секции. Умеренно захламленная территория. Гидропонные ванны с зеленью картофеля, того самого, у которого клубни сами вылезают и ползут в овощехранилище. Вот закувыркался плодово-овощной вор — это такой мутант-червяк, который проглатывает картофелину или там апельсин и, отталкиваясь хвостиком, мирно катится к своему хозяину, человеку и вору.
Сверху и снизу — плетение проводов и трубок, снуют киберы-овощеведы. Глянув на одного из них с большой хорошо отполированной спиной, установил, что действительно похож на ершик, которым прочищают унитазы. Иди сюда, Малевич, и рисуй портрет. Однако отрадно, что по дороге ничего не потерял, ни коготка, ни члена тела. Пока я себя пристрастно изучал, появился охранник и наставил на меня пушечку.
— Эй, грязный, что тут делаешь?
— Упал в воздуходув, преследуя опасного преступника. Мы ж коллеги. — Я показал свое чудом сохранившееся полицейское удостоверение.
— Ну и как там, внизу, погодка? — смехотнул охранник.
— Осадки, мокро в штанах. А ты что тут делаешь?
— Охраняю компост из дерьма — это же Оранжерея Номер Пять. Вообще-то я первый раз слышу, чтобы полицейские пользовались услугами пневмопровода… Ты чего, командир?
— Гадский папа тебе командир… блин…
Да, в этот момент я всерьез обалдел. Потому что показалось, или оказалось, что тело мое многострадальное и заодно душа превратились в сеточку дрожащих сосудов, в центре которой разместился КТО-ТО. Я бы обозвал его Контроллером, хотя ясно было — достаточно одного его касания и возникнут дрожь, зубовный скрежет или там смех, радостное кипение. Я отчаянно напал на этого наблюдателя и попытался нахлобучить на него колпак, заэкранировать как-то.
Однако тот полюс, которым я успешно воспользовался чуть раньше, не помогал мне, а скорее наоборот. Сейчас не огненная пузырящаяся сила требовалась, а плотное, давящее на шпиона усилие. И полюс, источник такой энергии, нашелся! В том самом, бесплатно выданном, вертящемся теле-юле. Мне удалось заблокировать соглядатая, однако личность моя в итоге отключилась, запутавшись во всех своих телах, организмах, напряжениях и страхах.
Очнулся я уже в подсобке на топчане, лоб весь мокрый. На руке укол чувствуется. Неподалеку охранник прихлебывает чай, заедая таблетками сухого коньяка.
— Ну, что очухался, лейтенант? Навоевался, сам поедешь? Или карету тебе вызвать? Может пора сделать пересадку внутренностей или трепанацию черепа?
— По-моему, это тебе надо поменять череп на более маленький, а то пустого пространства много,— я, пошатываясь, как искусственная березка на искусственном ветру, двинул вперед и впилился лбом прямо в косяк двери.
5
В кабинете шефа помещался совсем другой человек. Капитан Рекс К502 раскинулся на стуле моего шефа Зубова и большими глотками употреблял чужой кофе из чужой чашки.
— По некоторым признакам можно предположить, что ты теперь и есть мой шеф,— обратился я.
— Не предположить, а зарубить на носу. Кто теперь твой шеф, ты очень скоро почувствуешь на своей шкуре. Соответственно ощутишь и тот научно установленный факт, что являешься моим подчиненным до тех пор, пока я тебя не уволил.
Я попытался придать своему голосу выражение незлобивое и наивное.
— Пожалуй, из тебя получился бы хороший зам по общим вопросам и ответам. Но все-таки, зачем тебя бросили на расследование разбоев и прочих грубостей? Если ты, отдавши столько чудесных лет полиции нравов, стал тонким специалистом в области растления и рукоблудия. Я вот, например, до сих пор не знаю, что такое рукоблудие. Это когда в присутствии дамы держишь руки в карманах, или наоборот? А к каким реактивным мутанткам ты водил меня по доброте душевной!
— Заткнись. Все равно тебе никто не поверит. У тебя на физиономии написано, что ты брехун.
— Если точнее, Рекс, на твоей физиономии имеются следы довольства, а на моей следы труда. Ладно, я брехло. Но сейчас я легко узнаю, каким красивым словом можно обозначить тебя. Приобщился ли ты к материалам дела по гоп-стопу каравана “Дубков” и к моей докладной записочке по стертому директору “Вязов”?.. Я читаю на твоем выразительном лице, что “да”. Я еще кое-чего раскопал. Старателей на это дело подбил и дал им на лапу Нур, работающий на “Вязы”. Но его-то нанял некий фрукт по имени Дыня, сотрудничающий с “Дубками”. Понимаешь, “Дубки” сами себя обчистили. Потрясающе. Давай, писай от восторга.
— Кто тебе сказал про Дыню? — несколько заинтересовался Рекс.
— Нур, перед тем как задвинуть кеды в угол.
И тут причина интереса мигом прояснилась.
— Ага, значит, это ты устроил бучу в торговом центре. Тебя уже разыскивают, Терентий,— выражение физиономии у него стало таким, словно я — это пойманная на лету муха.
— Ха-ха, меня разыскивают. Я могу вообще на них облаву устроить. Эти розыскники хреновы, агенты то ли “Дубков”, то ли “Вязов” подстрелили Нура, когда я его уже взял за хобот,— чтобы он не успел расколоться… Но он, между прочим, исповедался мне кое в чем. Запись имеется.