Конечная остановка: Меркурий
Шрифт:
— В это заведение направится твой приказ, после того как я обжалую его в судебной инстанции. У меня ведь приличный послужной список, не сомневайся, получше и почище, чем у тебя. Между прочим, учет достоинств и недостатков ведет равнодушная к нам всем карьерная машина. Можешь, конечно, сетовать на то, что я попадался ей на видео— и прочие датчики в моменты труда, а ты лишь в моменты отдыха. Я надеюсь, никто не будет сомневаться, что краснощекая морда образовалось у тебя совершенно случайно.
— Ну, ну, мне пока еще интересно, сколько времени продолжается словесный понос,— Рекс старался не показывать злобу, но
— Так вот, тебе придется по-жлобски катать на меня “телеги”, запускать в мой кабинет свою любимую голую секретаршу, подбрасывать компромат. На это требуется время и мозги, кстати. Видишь, как ты поторопился. Впрочем, я все понимаю, потому что тоже тороплюсь. Но ведь тебя подгоняет вовсе не личная ненависть — мы же в душе дружки закадычные — а некие персоны, которым не нравятся мои новые увлечения.
Рекс немного сник и уже более покладисто поинтересовался.
— А ты помнишь, у меня схема висела секретуткиного тела. С описанием того, что умеет делать каждая его часть. Так чем ты нынче так страстно увлечен?
— Вот это другой разговор — не мальчика, которого могут отлупцевать за нерасторопность, но мужа с большой буквы “Му”. Я увлечен не схемой секретаршиного тела, а тварью, которая слеплена совсем из другого теста, чем все мы — люди, растения, камни — однако может свободно принимать наш прекрасный облик. Впервые мы все вместе — от академика до червячка и булыжника — и выступаем под одними знаменами. У нас больше общего, чем различий, когда имеется такой враг. Рекс, эта тварь заинтриговала меня тем, что распускает по всей планете свои споры, которые попадают нам в самое нутро и начинают там успешно произрастать. Она и тебя очарует своей замечательной способностью схавать всю вселенную до последнего завалящего атома.
Я заметил, как у Рекса посветлело лицо и зажглись потухшие было фонарики глаз. Он потер вспотевшие руки и дрожащим от возбуждения голосом произнес.
— Прекрасная вспышка умственной активности в дурной голове. “Сожрет всю вселенную” — это вдохновляет. Я теперь знаю, за что тебя списать за борт — и никакой тут суд не поможет. Ты — законный псих. Запись нашей душевной беседы будет достаточным основанием для медэкспертизы, которая произведет тебя в знатные шизики и отправит на пересадку мозга. Поменяешься серым веществом с какой-нибудь разумненькой обезьянкой.
Да, он прав. Этого будет достаточно, чтобы погнать меня поганой метлой из полиции или замариновать в психушку. Там половину гнилушек-мозгов выкинут из головы, недостающие нейроны вырастят заново и накачают инструкциями, уставами и прочей лабудой. Если я сейчас просто так уйду из этого кабинета, приговор себе, считай, подписал. Следовательно, пора доставать из черного шкафа запасной вариант.
— Ладушки, начальник. Будем считать, что у меня энцефалограммы ползут вкривь и вкось, а у тебя идеальная прямая линия. Я накатаю заявление по собственному желанию. Это тебе понравится. Надень подгузники, а то, чего доброго, описаешься от восторга.
Наглая афиша Рекса действительно еще более подрумянилась от удовольствия. Я стал выводить слова, которые, автоматом снимаясь с полимерной бумаги, убегали прямо в компьютер. Впрочем, они автоматом вытрутся из машинной памяти, если в конце заявления не будет моей подписи, сверенной с той, что имеется в файле персоналий. Я чуть притормозил с писаниной и говорю:
— Рекс, посвети-ка командирским взглядом, все ли чин чином, давно таких заявок не рисовал. — Он встал правее и сзади меня, чтобы заглянуть в бумажку и тут я, как говорится, совершил поступок. Нанес вероломный удар вероломному человеку, локтем в солнечное сплетение. Подобное влечет подобное. Рекс вряд ли осознал эту истину, но сложился “уголком”. Как хорошо, что в нем не гнездилась могучая спора демона, поэтому достаточно было ткнуть основанием ладони в левую боковинку его затылка. “Уголок”, опрокинувшись, впилился в пол. Шприц-пистолет подлетел с моей помощью к его шее и, приложившись своим жалом, впрыснул супраэнцефалин.
Сейчас подсознание Рекса распахнет настежь ворота и будет готово к бесконтрольному восприятию, чуть погодя оттает и откроется для “ценных вложений” сознание. За эти пять минут я должен внедрить в Рекса программу
— от крупноблочных мотиваций до весьма подробного расписания конкретных поступков. Нас обучали этому в академии — так называемой “зомбификации”.
Аккуратное, но настойчивое нажатие подушечкой пальца на его глазное яблоко. Оно чуть-чуть выдавливается вперед, на меня, и в получившуюся щель можно просунуть первый электрод. По датчику слежу за его продвижением вдоль окологлазных костей. Вот есть непосредственное касание биоинтерфейса Анима в районе решетчатой косточки. Проводок смещается чуть правее и, наконец, я нащупываю контакт. Второй электрод протискивается через ноздрю, а потом по небной косточке — тут пришлось немного повозиться, прежде чем нашелся контакт. Наконец, я стал работать с Анимой Рекса напрямую, минуя блок обработки запросов.
Через подсоединенные проводки из моего карманного компьютера поступают коды для перепрограммирования подсознания. Анима Рекса преобразовывает их в нервные сигналы, те воспринимаются тельцами Шеффера и становятся молекулярными комплексами, которые отлагаются в темном сундуке мотивационной памяти.
Ну вот, теперь можно вынуть проводки, затолкать Рекса в кресло и вколоть ему пептидный препарат вивацин. Через минуту начальник разлепил веки, но зрачки пока еще были расширенными, мутными, голос деревянным. Ну, молодца, это скоро выправится.
— Значит так, милок Рекс, ты сейчас будешь отдыхать и заодно старательно вслушиваться. Пора тебе, оторвав задницу от стула, помчаться в Пыталово и Торчер-сити, чтобы провести архисвирепую инспекцию. В южном секторе мы дожили до критического момента, заедает бандитская свора. Сотня генных подсадок за один месяц, дюжина полных расчленений на органы, почти триста насильственных имплантаций. Города ворами переполнены и прочими интеллектуальными насильниками. С разбоем положение аховое — только разбойникам и весело…
Я выступил в стиле нашего мэтра, майора Леонтия, а зачарованный Рекс взял перо и резко положил несколько строк на все запоминающую бумажку, размашисто вывел подпись.
— Это, Терентий, приказ о назначении тебя вр.и.о. начальника полиции по Васинскому округу. Дня через три вернусь, так что в кабинете ничего не меняй. Вот когда старичка-шефа спровадят на пенсию, а меня на Марс, в полицию метрополии, ты, может, и угнездишься здесь. Если доживешь, конечно. Ха-ха.
Смех-то то, как у крокодила, если бы тот умел выражать радость звуками.