Конечная остановка

Белорусов Ксений

Еще меньше надлежит экспромтом лгать и приукрашивать конкретные обстоятельства побега. Тем более, Алесь Двинько предварительно снабдил троих беглецов четкими инструкциями, о чем можно в открытую говорить, публично сообщать. А чего-ничего резонно оставить за кадром, за видоискателем, в пробелах и между строк широким интерлиньяжем, - в профессиональной терминологии рассудил Змитер Дымкин.

Без труда отвечая на Дашуткины скоропалительные выспрашивания, он между тем внес несколько существенных редакционных поправок в свой собственный репортаж о дерзком побеге трех политзаключенных. Киевские пейзажи и местный дорожно-транспортный антураж

его внимания почти не занимают. Туда же он своемысленно препроводил и любопытствующую Дашуту, в те же незначительные посторонние декорации. "Кое-кому на журналистском базаре любознательную пипи порвали..."

В общем и в частностях они друг друга стоят. Профессионально и солидарно. В чем прекрасно убедились и водительница "таврии" с включенным незаметно диктофоном, и ее пассажир на заднем сиденье с пивом и ноутбуком в режиме звукозаписи.

"Не забыть бы подзарядить оба аккумулятора...Если конь не лошадь, к утру довезет".

Все же, коли в наличии журналистская солидарность, то можно и взаимными симпатиями непритворно облечься. Доверием проникнуться в рабочем порядке для пользы дела.

"Business, as usual, nothing personal", - начал Змитер понемногу припоминать английскую мову, - все-таки Украина - вижу, европейская заграница, abroad, Broadway". Хотя продолжил он мыслить по-белорусски. "Дело, справа, слева у нас, у журналеров и журналюг, - общественное, информационное..."

Как ни посмотреть, совпадение частных интересов истинными профессионалами ценится дорого. Поболе некоего Парижа, какой-либо политизированной обедни и обоих государств вместе взятых. По ту или по эту сторону государственной границы. "Объективно для субъектов и субъективно нашими объектами".

В какой-то мере оказавшись пассивным объектом в сфере массовой информации, Змитер Дымкин активно сохраняет оценивающий и отстраненный личный взгляд профессионала. Потому нисколь не возражает против пытливых Дашуткиных вопросиков и бесцеремонного вторжения в его частную жизнь. Надо так надо!

"Так-то, my dearest Одарка Пывнюк with my privacy! От перемены мест слагаемых сумма профессиональных подходов и навыков предопределенно не меняется. Я да помогу тебе, ты, верно, подсобишь мне с размещением моих материалов и военными командировками в зону вашего АТО..."

Свой автомобильчик Одарка поставила на подходе за два дома поплоше до богатой загородной резиденции Андрея Глуздовича. Как раз на уличной стоянке рядом с "жигулями-девяткой" и "ладой-калина".

– В такой тачке, как моя, у Глуздовича во двор ни фига не пустят. Петровичу это не понравиться. Лучше пешком входить, так больше доверяют по-свойски, - неопределенно пожав плечами, пояснила Одарка.

Действительно, о Змитере Дымкине охрана была предупреждена. Его спутницу пропустили без вопросов, естественно удостоверившись, что она с ним, а он с ней. Через калитку в двухметровом железном заборе они вышли на хорошо ухоженную лужайку поблизости от парковки. Туда, на сам-речь, ну никак бы не вписалась Дашуткина отечественная "таврия", явно и контрастно неуместная среди роскошных иномарок. Пускай места ей тут хватает. Зато нимало не имеется более важных и неотъемлемых качеств средства передвижения. Оно так и есть непосредственно с точки зрения бдящих привратных охранников, всему и всем знающим всегда истинную цену и достоинство.

Этот факт Змитер не упустил из виду, отметил его на будущее.

"На самом вам деле, двор - не подворье. Достоименно и достопримечательно..."

За

высоко подстриженными кустами Вовчик Ломцевич не приметил-таки Евгения Печанского. А тот его ожидал с долготерпением у теннисного корта летним украинским вечером. Издали белорусского корешка-брателлу увидел. И Татьяна Бельская, вон она, организовалась вместе с ним. Мигом вскочила с шезлонга, дождалась третьего, видимо, совсем для нее не лишнего сотоварища, кореша и дружбана по лихому побегу.

По-дружески словом перемолвить, даже нормально поприветствовать друг дружку им ох не дали. Ворота широко распахнулись навстречу, и во двор в кильватер за хозяйским дорогостоящим лимузином, столь же по-хозяйски, колонной и конвоем въехали два расписных микроавтобуса.

– Телевизионщики, козлы и козлицы е... драные!
– озлобленно процедила Одарка Пывнюк при виде нежданных конкурентов.
– Вон те, опарыши, из телеканала Глуздовича. А другие - отовсюду, сборная солянка мудильников, х...сосов и блядей-мандализок... Не бери в голову, возьми в рот. Микрофон, камеру и все остальное...

Глава тридцать пятая

Больше по делам

Бог его верно вразумил, направил, оттого Андрей Петрович Глуздович продовольствовать олигархическим ужином всю телевизионную шатию-братию никаких планов не строил. Императивно и категорически. Спустя каких-то полтора часа скопом докучных телевизионщиков и радиовещателей выдворил. И своих, и чужих изгнал, гуртом двинул прочь, вон, долой с охраняемой законом и собственными силами безопасности частной недвижимости.

Коллежский вынужденный исход Змитер прекраснодушно, без обиняков одобрил. "Добро поужинать некоторым нужно не меньше отдыха".

К позднему ужину в саду Вольга Сведкович вовремя и оперативно проснулась, успела навести макияж, вышла при всей ей возможной привлекательности к хозяину и к гостям. Тогда как Инесса Гойценя спокойненько осталась отдыхать, сладко почивать. Или же по-простому до утра недвижимым телом дрыхнуть без задних ног в отведенной им на двоих спальне.

Тем временем место последней за столом, как само собой подразумевающееся, сумела занять дошлая Одарка Пывнюк. Она хитроумно обошла, избежала изгнания из приватных владений. В отличие от конкурирующих торговцев аудиовизуальной свободой слова, своевременно затерялась среди прислуги, держащей язык за зубами. И нисколь не протестовала, когда Андрей Глуздович с подсказкой высоколобого секретаря-референта велеречиво провозгласил белорусский тост за очаровательную и неустрашимую Инночку из Менска. Чокаться хрусталем с вальяжным амфитрионом киевская прохиндейка Дашутка Премирова не рискнула. Просто скромненько промолчала, потупила синие глазки, едва-едва пригубила жеманно из цветного хрустального бокала французскую, со льда финьшампань "Дом Периньон". Засим душевно закусила энным числом бутербродиков с черной канадской икоркой.

"Не до шуток, девчо-пройдисвет далече-далек пойдет. Попсовых песен не поет, хохлушечка, моя душечка", - по-белорусски констатировал Змитер Дымкин.

Остатние гости из Беларуси во взаимности не порывались нарушить ее инкогнито и раскрыть импровизированный псевдоним. Евген Печанский отечески улыбнулся открыто, Тана Бельская по-свойски иронически подмигнула вполоборота. В то время как Змитер принял вид бесстрастного многознающего профи. Мало, что ли, по-журналистски бывало на форуме при кворуме для декорума?