Конечно, это не любовь
Шрифт:
Гермиона закусила губу — она чувствовала, что на самом деле знает ответ, только не осознает этого. Как будто у нее были все кусочки головоломки, но она никак не могла сложить их вместе, чтобы получить стройную картинку. Но информации о передвижениях Малфоя явно было недостаточно для того, чтобы сделать определенный вывод.
Значит, его возвращение связано с чем-то еще. С чем-то, хорошо Гермионе знакомым. На ум пришел Лестрейндж. Мог ли Малфой быть связанным с видеообращением Лестрейнджа?
Мог. Это было не слишком логично, но вероятно. В их с Малфоем последнюю встречу он просил прощения (кажется, искренне) за то, что стал причиной гибели Шерлока, поэтому, в теории, мог бы извиниться таким экстравагантным
— Знаешь, что, — сказала Гермиона, — я завтра утром отправлю ему сову и предложу встретиться на нейтральной территории. И спрошу напрямую.
— Не рискованно? — спросил Гарри. Гермиона пожала плечами — вот кого она точно не боялась, так это Малфоя.
На этом ночное совещание решили закончить. Гарри вернулся на пост — как минимум раз в неделю он оставался на дежурство вместе с рядовыми аврорами, объясняя это тем, что только ночные смены раскрывают настоящий потенциал бойцов. Гермиона отправилась домой, но спать не легла, вместо этого выпила бодрящего зелья, уселась в кресло, завернулась в плед и задумалась. В голове как будто что-то зудело — словно забытая строка известной песни. Шерлок с его Чертогами обязательно нашел бы ответ, но Гермиона этой техникой не владела, поэтому могла просто изо всех сил напрягать сознание, подхлестывать его, надеясь обнаружить пропущенную деталь, раз за разом прокручивая в голове все, что ей было известно, все диалоги сегодняшней ночи.
«Резиденция премьер-министра закрыта от аппарации».
«Он хотел знать, не поступало ли к ним в ближайшие дни пациентов с потерей памяти или в невменяемом состоянии».
«Зачем он вернулся?».
«Он не возвращался».
«Что-то серьезное должно было заставить его…».
«Отправлю ему сову с предложением встретиться»…
Встреча. Последняя встреча с Малфоем. Он пришел к ней в квартиру, извинялся, говорил…
«Мне жаль».
«Я не хотел, чтобы Шерлок Холмс погиб. Он мне не нравился, но я не желал ему смерти».
«Я словно потерял разум».
«Я не могу сказать, пойми. Я поклялся».
А потом, перед тем, как уйти, он добавил: «Шеринфорд».
— Шеринфорд, — вслух произнесла Гермиона.
Снова вылезал этот проклятый Шеринфорд, в которой ей не было дороги. Майкрофт как-то упомянул, что в нем содержатся опасные для общества люди, психически-нездоровые. А Малфой искал человека с потерей памяти. И он сразу отправился к премьер-министру, а уже потом — в Мунго. Вывод?
Он искал маггла или сквиба, живущего в маггловском мире. Того, кто вряд ли попал бы в Мунго, но, очевидно, достаточно влиятельного или известного. Малфой не пришел в полицию, потому что не настолько хорошо контактировал с маггловским миром, зато имел выход на главу государства.
Гермиона понимала, что подобралась уже совсем близко, но истина все равно ускользала. Все упиралось в того, кого искал Малфой. И в Шеринфорд, разумеется.
Как и планировала, наутро она отправила Малфою сову, а через два часа его филин принес написанный куртуазным языком отказ. Между строк читалось: «Я встречусь с вами в том и только в том случае, если вы поймаете меня на нарушении закона и вызовете официально». К счастью или к сожалению, закона он не нарушал, повода для вызова в ДМП или Аврорат не было.
Гермиона отдала распоряжения следить за заказом международных порт-ключей и, в случае, если Малфой снова решит побывать в Британии, немедленно ей об этом сообщить, и была вынуждена прекратить поиски.
В деле Лестрейнджа тоже ничего нового не происходило — Шерлок через неделю прислал СМС со словом: «Тупик». Гермиона заскрежетала зубами от досады, и аппаратик в ее руках тут же задымился и отключился — злиться или бурно радоваться вблизи маггловской техники не рекомендовалось.
На следующий день обычный маггловский
Следующие два месяца все было спокойно, если только словом «спокойно» можно назвать ту бешеную круговерть, в которой жила Гермиона. Она произнесла еще как минимум два десятка речей, дала пять или шесть интервью, ее подвижные колдографии все чаще появлялись в витринах лавочек на Косой аллее и на первых полосах газет. Конкуренцию в борьбе за министерское кресло ей составляли консерватор Блейз Забини, который, впрочем, в приватной беседе намекнул, что с радостью отдаст ей свою часть голосов, если она обгонит его, и Терри Бут, предлагавший максимальную интеграцию с маггловским миром и пересмотр Статута Секретности, а потому неопасный. Можно было предположить, что он получит свои восемь-девять процентов голосов, но не больше. Остальные кандидаты — самовыдвиженцы и инициативные романтики, жаждавшие изменить мир, скорее напоминали волшебникам о праве выбора, нежели действительно представляли из себя что-то стоящее.
Малфой больше не появлялся в Британии, во всяком случае, легально, и попытки выяснить, что ему было нужно, пришлось прекратить.
Шерлок молчал. Он по-прежнему не появлялся у Гермионы дома, не оставлял записок и не отправлял СМС. Гермиона по привычке проверяла часы, но в неприятности он стабильно не влезал или выбирался из них до того, как она успевала среагировать.
Если бы не предвыборная кампания, встречи с представителями разумных рас и вдвое возросшая нагрузка, Гермиона, конечно, узнала бы о том, что произошло, значительно раньше.
Конечно, это не любовь. Глава 41.1
Он проиграл. Окончательно и бесповоротно.
Шерлок поймал себя на этой мысли и едва удержался от глупого иррационального желания стукнуться головой об стену. Не проиграл, а заигрался. Вообразил себя… как там говорила Та Женщина? «Сверхчеловеком».
Он никогда еще не совершал подобных ошибок. Ходил по краю, балансировал на грани, но всякий раз в последний момент избегал провала. И уверовал в свою исключительность. Как же, он — великий и гениальный Шерлок Холмс, который никогда не ошибается, который видит людей насквозь и раздает другим людям клятвы защитить из в любой ситуации так, словно может одним взглядом поменять траекторию полета пули.
Смерти Мэри он себе никогда не простит.
В квартире на Бейкер-стрит было пусто и очень тихо. Шерлок стоял возле окна и смотрел на бурлящую на улице жизнь. Он привык относится к людям как к пешкам большой игры, выделяя только нескольких, близких. Остальные были для него ничем, пустым местом, жалкими идиотами, не заслуживающими внимания. Не считай он так, Мэри сейчас была бы жива.
Он убил ее.
Он намеренно провоцировал Норбери, чтобы она выстрелила — в него, разумеется. Напуганная женщина с пистолетом всегда опасна, особенно в толпе. Нужно было заставить ее сделать выстрел. Шерлок не сомневался, что успеет сместиться в сторону и поймать пулю в плечо — больно, но не смертельно. Но Мэри решила иначе. Она закрыла его собой, спасла, хотя это он был тем, кто давал слово защищать.