Конфетка для мажора

Драгам Аля

— Я тут подумал, — вещает Альберт, который Игоревич, — что вдвоём работу делать веселее. Удачно должник с прошлого года зашел.

— А…

— Бэ, убогая. Радуйся такому смышленому напарнику!

Глава 4

Роман

Смотрю на тёмную макушку, которая показывается из-под стола, и непроизвольно морщусь. Опять эта. Убогая, но языкастая овца.

Прищуриваюсь, чтобы рассмотреть

то, из-за чего она ползала на коленях. Фу, блин! Раздавленная помада. Чё, совсем с деньгами туго, что она собирает мусор?

Перевожу взгляд на Берта, который смотрит, в отличии от меня, с интересом. На эту? Сыча капитально заклинило что ли?

Мы сюда, если честно, приколоться пришли. Увидели, что наша Таранчиха стояла у зала и трепалась с девками, которые за языком не следят. Одна особенно. Юрец быстро вытряс инфу: оказывается, барышни на экологии учатся, да ещё и соседки нашей Анечки в общаге.

Так-то плевать, конечно, но за длинный язык наказать следует.

А тут ещё Альберт карты в руки дал. Вспомнил же про долг Юрасика. Друг скривился, а я кайфанул, когда лицо убогой вытянулось от удивления. Не ожидала, овечка, в первый же день отработку получить? Видимо, сильно накосячила, раз Берт зверанул. Студенты его, как правило, любят. Студентки особенно, но он ни-ни. В универе нельзя, этика и всё такое. Хотя иногда кадры попадаются достойные. Но однотипные какие-то: лица одинаковые, шмотки, как под копирку.

Толкаю Юрку в бок, играя бровями: можно неплохо повеселиться. Девочка явно захочет выслужиться и сама напишет всю работу, а друг и отработку закроет, и удовольствие получит. Фигурка у убогой норм. Ростом не вышла, но на пару раз сойдёт.

Знаем мы таких: бедная девочка из глубинки, которая мечтает покорить столицу. Три раза ха-ха. Как пачками приезжают, так пачками и сваливают: здесь своих «звёзд» хватает.

Вот одна из них, кстати. Легка на помине.

— Ну чё вы, долго ещё? Ром?

Жму руку Сычу, который для всех строгий, но справедливый препод, а для меня сосед по даче. Бати наши давно дружат, а мы не то, чтобы очень. Так, общаемся неплохо, на вечеринах зависаем вместе.

— Привет, — смачно целую свою типа девушку. У нас свободные отношения или типа того. Весной зависали вдвоём, потом на лето разъехались. Сегодня вот встретились.

Рассматриваю Лизку: загорела, кое-что явно увеличила.

— Нравится? — Замечает мой взгляд?

— Пойдёт.

Я не фанат большой груди, но ей идёт.

— Поехали?

— Сча, Лизок, пять сек. Надо с Юркой поговорить.

Надувается и бормочет в спину, что мог бы и позвонить другу. Мог бы, но на вечер у меня планы: я вроде как и правда соскучился. А Юрика надо обработать сразу, чтоб не съехал с темы, раз уж такой шанс выпал.

Удивлён: он и не собирается съезжать. В аудитории стоит хохот, когда вхожу. Берт уже свалил, просочился мимо, пока я с Лизкой здоровался.

Отмечаю, что смех у убогой звонкий и заразительный,

так и тянет улыбнуться в ответ. Но ляяяяя, это же провинция провинций. От неё прёт рынком и столовскими макаронами.

Тут я привираю малёхо: пахнет от неё почему-то шоколадом. Мне в первый раз показалось, а сейчас я убедился, когда рядом встал. Специально выход перекрыл, чтоб ей протискиваться пришлось. Справилась и даже не задела, не то, что её неуклюжая подруга. И очки дурацкие!

— Что за ржач устроили? — Засовываю большие пальцы в карманы джинсов. Покачиваюсь с пятки на носок и смотрю на друзей. — Её на место поставить надо, а не веселить. Или ты решил с порога? Пусть между делом в перерывах доклад строчит?

Есть у Юрика пунктик: нравится ему, чтобы девка утром завтрак готовила. Выбирает, правда, не тех. Ещё ни одна нормально не накормила.

— А чё тянуть? Мордашка хорошенькая, фигурка ваще отпад. А то, что хромоножка, так проще будет. Ещё и спасибо скажет. Я ж не обижу.

— Узнаю товарища. На тачке не забудь прокатить.

— Не учи батю шнурки завязывать.

Лыблюсь и уже сворачиваю к выходу, но останавливаюсь.

— А чё ты её хромой назвал?

— Дак хромая она. Не заметил?

— Не смотрел, — буркаю. Ещё и хромая. Точно, убогая.

Мне её даже немного жалко становится: после Езерского девчонки ревут в три ручья, когда он через пару дней забывает их имена. Но сама напросилась: не фиг было вякать. Пацаны весь час, пока нам мозги делали, прикалывались, как меня мелочь уделала.

Вякнула хрень какую-то, но за то, что рот прилюдно открыла… за это и получит.

Тяну за собой Лизку, которая на каблучищах еле ногами перебирает. Всегда было интересно: какой смысл носить такие туфли, если не умеешь в них ходить? Красиво, согласен. Пока стоит. Но неужели не понимает, что двигается, как корова и вся красота сливается?

— Не так быстро, Ром.

— Ты ж вроде сама просила побыстрее?

На самом деле я не могу объяснить, куда тороплюсь. Дел на сегодня никаких, в планах вообще было отоспаться после вчерашнего.

— Просила, но ты слишком спешишь. Может, — Лизка тянет, чтобы остановился, — на ручках донесешь? Меня ещё никто не носил на руках. А, Амурский?

Приподнимаю бровь, а потом закидываю повизгивающую Елизавету на плечо и широким шагом покидаю здание универа.

— Эээй, я не так хотела. Никакой романтики! Ромаааа!

Хлопаю пятернёй по пятой точке, чтобы громко не орала.

— Где я, где романтика? Ты ничего не попутала, Лизок? В следующий раз будешь чётче формулировать свои желания.

Пикнув сингалкой, скидываю ношу на пассажирское сиденье и выпрямляюсь. Встречаюсь взглядом с холодным блеском карих глаз. Убогая хромоножка буквально замораживает, стоя в нескольких метрах от моей тачки со своей очкастой подругой.

Машина понравилась? Ну пусть посмотрит, мне не жалко. Пока неторопливо обхожу капот, долетают обрывки фраз.