Конфетнораскрашенная апельсиннолепестковая обтекаемая малютка

Вулф Том

…И пусть Рождество ваше станет че-е-е-е-е-е-е-е-ерным!

Правда, некоторые девушки поют не «черным», а другое слово. Они используют такие прилагательные, как ___, ___ и ___. Другие уже полностью перешли на клеточно-блочное конское ржание, а вскоре это ржание становится всеобщим и разносится через старую Шестую авеню туда, где перед магазином «Кайзер» скопились все те наивные поклонники старой доброй сентиментальности. Вот это было круто! Там столпилось двадцать или тридцать свободных граждан Нью-Йорка, и все они оказались надуты! обуты! одурачены! Эту компашку по всем правилам оболванили Голоса Вилледж-сквер.

21. Почему портье ненавидят «фольксвагены»

Пожалуйста, не слишком доверяйте тому, что наш торопливый парнишка по имени Рой сейчас намерен сказать. Что он, мол, один из тех портье, что оценивают вас из-под опущенных век, а затем заставляют вас выслушивать рассуждения с душком пролетарской идеологии насчет того, каким большим ловкачом следует быть, чтобы свести концы с концами в Нью-Йорке. На самом деле это я к нему подошел, и Рой, как и всякий истсайдский портье, тут же признал, что он всего-навсего карман с мелочью, ничего больше. Он контролирует всего лишь треть одной из улиц в районе Шестидесятых. У него в конюшне стоит всего-навсего восемнадцать автомобилей. В целом Рой едва ли зарабатывает четыреста пятьдесят долларов в месяц, паркуя машины на этом маленьком, «ограниченном деревьями участке», как гласит тайная реклама. Причем я называю вам изначальную сумму — то есть это еще перед откупными, перед дележкой заработка с Руди, тем малым из гаража. Не следует также забывать о добровольно-принудительных пожертвованиях, скажем, старшему офицеру полиции.

— Это не бог весть какой бизнес, зато спокойный, — говорит Рой. — Я уже не скучаю по Парк-авеню. Правда, не скучаю. Ну да, там можно было заколотить шестьсот баксов в месяц, но все это дело буквально меня выжимало. Понимаете, что я имею в виду?

Так что Рой стоит перед многоквартирным домом с фасадом, выложенным чудесными белыми кирпичами, словно в уборной. Здесь царит пост-мондриановский шик начала шестидесятых, с которым теперь строятся все новые многоквартирные дома. Миссис Дженсен, матрона, чьи бедра еще только-только начинают принимать комковатый вид со словно бы проржавевшими суставами, выходит из дома, чтобы выгулять трех собачек породы вельш-корги. Рой разворачивается подобно гренадеру и зажигает свою улыбку в восемьдесят ватт.

— Добрый вечер, миссис Дженсен, — говорит он. — Как идет ваш… бизнес… успешно?

— Боже милостивый, нет, — отвечает миссис Дженсен. — Вы только на них посмотрите — они же такие маленькие. Тот человек совсем спятил — они нипочем не выдержат клизм. Хотя они уже выглядят намного лучше. Правда, Рой? Вам так не кажется?

«Да-да-да» говорит портье, и миссис Дженсен удаляется по улице со своими ржавеющими суставами и тремя вельш-корги, направляясь к тем самым деревьям, что ограничивают участок Роя.

Рой, семь лет ловко проработавший портье на истсайдских автостоянках, внешне сохраняет исключительную моложавость. Он пружинист, проворен, бдителен. Подобно тренирующемуся боксеру-средневесу, он расслабляется, покачиваясь на пятках, поглядывая туда-сюда, щеголяя белой манишкой и фуражкой с козырьком.

— Как я уже сказал, — говорит Рой, — здесь тихо. На Парк-авеню у меня было пятьдесят автомобилей, по обе стороны квартала. А теперь прикиньте: в среднем по шесть баксов в неделю за каждую машину, а это умеренно, очень умеренно, так что в целом можно было собрать тысячу двести в месяц. Хотя это также считая транзитников.

Рой тяжко вздыхает.

— Массу тех денег мне приходилось отдавать, — продолжает он. — Большинство парней как-то ухитряется договариваться с копами, понимаете? Я хочу сказать, у них с этим полный порядок. Но в моем случае старший офицер требовал пятьдесят процентов — пятьдесят процентов! Он просто в один прекрасный день приходил и заявлял: «Гони половину». — «Послушайте, — говорил я ему, — будьте же разумны. Вполне достаточно и гораздо меньшего. Без меня вы бы вообще ничего с этого дела не имели. Вы бы не смогли заправлять этим бизнесом. Вам бы потребовалось быть очень проворным. Даже с двенадцатью докторами медицины вы бы нипочем не справились…»

Врач, с его номерным знаком доктора медицины, является наиболее желанным клиентом во всем истсайдском парковочном бизнесе. Портье может ставить автомобили докторов медицины вне парковочных мест, пока он разбирается с другими машинами. Портье запросто может установить доктору медицины недельный тариф всего лишь в три доллара — только бы его заполучить. Предположим, что все места заняты (некоторые — транзитниками за пятьдесят процентов тарифа), и тут вдруг подкатывает один из регулярных клиентов. Рой просто обязан найти для него место. Тогда он вытаскивает из ряда свой козырь — машину доктора медицины — и перемещает ее на другую сторону улицы, где в тот день нет никакой парковки. Или он повторно ее паркует. Полиция не станет трогать машину доктора медицины. Разумеется, этим тоже не следует злоупотреблять. Как только кто-нибудь отвалит с автостоянки, Рой тут же вернет свой козырь на законное место.

— …И вам бы потребовалось понимать по тому, с каким видом они идут, что они и впрямь намереваются залезть в машину и откатить. Так что я сказал офицеру: «Послушайте, вы даже не смогли бы дожидаться, пока они потянутся за ключами. Тогда бы вы наверняка потеряли того клиента. Вам потребовалось бы досконально разбираться в людях». Однако этот офицер стоял на своем — подавай ему пятьдесят процентов, и баста.

Рой опять тяжко вздыхает.

— Вообще-то все это дело совсем не такое легкое. Вам требуется присматривать за своей дверью, брать поклажу, открывать для них эту дверь, открывать для них дверцу такси, усаживать их в такси… Черт возьми, каким-нибудь дождливым вечером часов эдак в восемь, когда вы стоите прямо по центру авеню, пытаясь поймать для кого-то такси, вы вдруг видите, как одна из ваших машин откатывает с автостоянки… проклятье, вас вот здесь просто на куски разрывает… — Он кладет руку себе на живот. — Вот здесь, внутри, и вы действительно это чувствуете. Конечно, некоторых клиентов вам так или иначе предстоит упустить, и все же…

Но только не в этот раз. Не говоря больше ни слова, Рой резко срывается с места и выдает спринт ярдов на сорок по своему ограниченному деревьями участку, минуя не на шутку ошарашенную таким развитием событий миссис Дженсен и всех ее корги, запрыгивает в машину и в темпе ее заводит.

Все дело в том, что Рой заприметил то, чего не увидел я: мужчину в одном из тех объемистых вязаных свитеров стоимостью в сорок два доллара, весьма характерных для представителей истсайдской богемы, который ведет двух своих детишек к «понтиаку». В настоящий момент Рой уже открывает для них дверцу. Поблизости расположен кинотеатр; машины так и курсируют по кварталу. Рой с ревом заводит свой козырь от доктора медицины, черный «форд» марки «галакси», и вскоре останавливается рядом с «понтиаком».

Мужчина в объемистом свитере озадаченно выглядывает из машины, но Рой машет ему рукой, призывая откатывать с автостоянки. Затем Рой дает «форду» медленный задний ход, начиная подъезжать на освободившееся место. Какой-то человек в «рэмблере» видит, что «понтиак» откатывает, и тоже дает задний ход. Тогда Рой снимает фуражку и движется прямо за ним, отчаянно бибикая. «Рамблер» освобождает дорогу. Рой снова дает задний ход, оказываясь как раз позади «понтиака». Какой-то «форд» из Нью-Джерси с четырьмя детишками на сиденьях катит впереди, тоже явно собираясь дать задний ход. Тогда Рой снова надевает фуражку, катит к «форду», опять отчаянно бибикая, а затем в очередной раз дает задний ход, пока «понтиак» выезжает с автостоянки. Наконец Рой резко катит назад, сохраняя свободное место. По сути — даже два свободных места.