Конформист. Мемуары провинциального журналиста о времени, профессии и о себе
Шрифт:
В 10 часов утра с первого 25-ти тонного самосвала в проран сбросили скальные глыбы, на одной из которых красовалось историческая надпись: "Покорись, Енисей!". Это была вторая историческая скальная глыба, призывающая реку покориться человеку. Первую, с тем же призывом "Покорись, Енисей!", сбросили в реку 8 августа 1959 года, в день, когда строители "вошли в воду", начав отсыпку перемычек. К 25 марта 1963 года половина Енисея покорилась, теперь приступали к оставшейся части.
И наступление началось! С обоих берегов подъезжали самосвалы с бетонными кубами и тетраэдрами, скальным грунтом. Тому, кто собственными глазами не видел ход операции, может показаться, не так уж сложно остановить речной поток в 34 метра шириной, когда для реки параллельно проложен другой путь. Сложно! Не так просто остановить непослушный поток воды.
После завершения операция по переносу русла реки, объединенная газета "Правда - Огни Енисея" сообщила некоторые цифры, которые приведу, для представления масштаба операции. Для закрытия прорана потребовалось отсыпать 3023 кубометра скальной породы, 1710 негабаритных глыб, 1046 тетраэдров и 2121 бетонных кубов, свыше 700 кубометров песчано-гравийной смеси. Для перевозки всего этого материала с обоих берегов задействовали 110 самосвалов, среди которых 22 двадцати пятитонных МАЗа, и почти шесть с половиной часов работы.
В 14 часов 50 минут (В Москве было 10.50) в Штаб перекрытия позвонил Никита Сергеевич Хрущев, поздравил сибиряков со знаменательным событием в жизни стройки. Начальник строительства Андрей Ефимович Бочкин доложил, что через два часа Енисей будет перекрыт.
Слово данное Н.С.Хрущеву гидростроители сдержали. В 17 часов 30 минут начальники основных сооружений левого берега Г.Т.Горлов и правого берега А.Ф. Сычев обнялись в центре перемычки. Перекрытие Енисея завершилось.
В газете "Правды", две мартовские недели, каждый день под материалами из Красноярска, в алфавитном порядке фамилий знаменитых журналистов и писателей красовалась и моя. Я гордился этой честью. Позже, в Университете, опыт работы выездной редакции газеты "Правда" я взял темой для диплома.
ПОВОЛЖЬЕ
В первый визит в Тольятти, города я не увидел. Только две зоны для зэков, раскинувшиеся на десятках гектаров, сразу после моста. Через год или два их перенесли куда-то, чтобы не мозолили глаза иностранцам, зачастившим в город с началом строительства автозавода. Куйбышевские корреспонденты провезли меня вдоль водохранилища ГЭС, мимо "старого" Тольятти, на земли совхоза Степана Разина, где сегодня хозяйничали геодезисты, разбивали площадки под будущий завод и город автомобилестроителей. Я получил счастливую возможность увидеть с чего, и как начинался будущий гигант советского автомобилестроения. Закавычил город, мимо которого проехали, старым, ибо родился он сравнительно недавно, уже после войны, с началом строительства в Жигулях Волжской ГЭС, когда стал каменным и многоэтажным. Раньше звался "Ставрополь на Волге". И с возведением гидростанции оказался на дне водохранилища. После смерти руководителя коммунистов Италии Пальмиро Тольятти, "Ставрополь на Волге" переименовали в Тольятти.
Осмотрев строительную площадку, наснимав десятки исторических кадров, мы заехали в Порт - поселок, район, где размещалось управление "Куйбышевгидростроя". Рекомендация Сан Ваныча, как я привык звать Сашина в Дивногорске, оказалась решающей. Меня без вопросов взяли литсотрудником в газету "Гидростроитель". Проработал там я недолго, всего несколько месяцев. Видимо, судьбе было не угодно, прижиться мне в этой газете. Не нашел общего языка с редактором Н.Ф. Фроловым. Большую часть жизни он редактировал газету МВД для лагерей зэков. Открывалась она не общим призывом всех советских газет "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!", а "Из зоны не выносить"! В 1953 году на базе этой газеты создали "Гидростроитель", куда меня приняли в 1967 году. Николай Фролов стал её редактором. Гриф "Из зоны не выносить!" заменили "За пределами строительства газета не распространяется". Объектов и событий, с которыми связан стотысячный коллектив "Куйбышевгидростроя", значительно больше, чем в городской газете "Огни Енисея", или в тольяттинской городской "За коммунизм". Широкий фронт строительства жилья и промышленных объектов, три огромных химических завода, ввод новых мощностей на них продолжался, электротехнический завод, участие в механизации подшефных сельскохозяйственных объектов в области. Перед журналистом открывалось интересное и разностороннее пространство для репортажей и очерков, любопытные судьбы людей, собравшихся в Тольятти из разных мест страны.
После либерального политического и нравственного морального климата в Сибири, меня поразил консерватизм городских и областных руководителей, редактора газеты и ответственного секретаря, а затем и общая культурная атмосфера во всех сферах жизни. В Красноярске, отдаленном от Москвы, жизнь была значительно демократичнее, откровеннее, без раболепия перед московскими властями.
Поругавшись с редактором в очередной раз, зашел на разведку в городскую газету "Жигулевский рабочий", узнать о перспективах работы. Мне повезло, в ближайшие две недели открывалась вакансия фотокорреспондента. Работающий фотограф, недовольный мизерным заработком, решил уйти в свободные художники, зарабатывать на детишках в детских садах и школах. Зарплата фотокорреспондента, действительно, символическая - оклад девяносто рублей и гарантированный гонорар 45 рублей. В два раза меньше чем в "Гидростроителе".
В Жигулевском строительно - монтажном управлении СМУ-3, Людмила за несколько месяцев поднялась на должность заместителя начальника производственного отдела, с окладом в две сотни с небольшим, и регулярной ежемесячной премией в половину оклада. Так что, на первое время мой заработок не имел решающего значения для семейного бюджета, и я согласился поработать фотокорреспондентом. Второй раз в нашей совместной жизни, должен был зарабатывать меньше жены. Правда, продлилось это недолго, и в первый, и во второй раз. Активное сотрудничество с краевыми, а теперь областными газетами, вскоре позволили сравняться нашим доходам.
"Жигулевский рабочий" выходил три раз в неделю на четырех полосах половинного формата "Правды". В каждый номер требовалось три - четыре фотографии.
На третий или четвертый день, меня фотокорреспондента, редактор неожиданно попросил прочитать и исправить передовицу в завтрашний номер, подготовленную Молчановым. Я, естественно, удивился. Помучившись с правкой, в итоге переписал передовую статью от первой до последней строчки полностью, следуя канонам, которым учили в Университете на курсе "Теория и практика партийной советской печати". Новым коллегам статья понравилась. Молчанов, сомневаюсь, читал ли. Редактор не высказал своего мнения, не поблагодарил даже. Мне спросить, посчитал не скромным. Через неделю понял, статья его удовлетворила, потому что попросил написать передовицу. Теперь уже самостоятельно. Подсказал лишь несколько тезисов, которые следует учесть.
Я полистал подшивку последних номеров с передовицами и другими статьями, написанными Молчановым, самим Когтевым и ужаснулся. Целые абзацы заимствованы из центральных газет, чаще из "Правды", больше половины статьи.
После передовиц, когда ответственный секретарь Ибатуллин (Фамилию не помню точно), "лыко не вязал", редактор стал поручать делать макеты полос и править материалы, написанные им самим и сотрудниками редакции. Статьи, порой приходилось целиком переписывать. Типография находилась на одном этаже, рядом с редакцией, и вскоре небольшие тексты я уже диктовал сразу линотипистке, горячие строчки нёс метранпажу и подсказывал, что передвинуть, что убрать. Какое-то время я гордился свободой творчества, с интересом осваивал новые для себя газетные профессии. Жена радовалась за меня, и возмущалась, допоздна задерживаюсь в газете или типографии, а держат на должности фотокорреспондента, заставляя выполнять не свойственную работу.
Редактор воспринимал, сложившееся положение, как само собой разумеющее. Ставки творческого сотрудника не было, и он не мог перевести меня из фотокорреспондентов, прибавить гонорар.
Склонность к постоянной выпивке, вызвала у Молчанова инфаркт, и он надолго выбыл. Редактор, с ответственным секретарем не собирались бросать собутыльника, надеялись на его возвращение, хотя врачи и предупредили, больше Молчанову не работать в полную силу.
Виктор Иванович, бывший фотокор "Жигулевского рабочего", встретившийся, в эти дни, пожаловался, дела у него плохи, рад бы вернуться. Работая в редакции его всегда ждали гарантированные девяносто рэ, кроме небольшой пенсии по инвалидности. Находил время подработать на свадьбах и похоронах, в школах. Никакой специальности, как и образования, у Василия Ивановича не было. Наловчился снимать крупные планы передовиков, и взяли в газету. Других кандидатур в городе не нашли.