Конфуций. Беседы с одиноким мудрецом
Шрифт:
Структура «Лунь юя»
Характер самого «Лунь юя» в равной степени как полностью соответствует канонам записей речений мудрецов того времени, так и отличается от многих других образцов классики Китая.
Прежде всего, по своей структуре это текст не оккультный, не ман-тический, как, например, «Канон
Сам же Конфуций отказывался записывать что бы то ни было, вероятно, считая, что все, что необходимо, уже записано – не случайно он отсылал своих учеников к «И цзину», «Ши цзину». Он же не несет какого-то устного, формального учения, а передает его всем своим поведением, он вопрошает духов и воплощает их веления на Земле. И здесь особый смысл приобретает его знаменитая фраза: «Я не создаю, но лишь повторяю изученное». Ему передано учение (сюэ ),он его «повторяет» и не творит ничего нового. И в этом он – абсолютно традиционный мистический учитель.
Обычно предполагается, что записи высказываний Конфуция составлял его ученик Цзэн-цзы, или Цзэн Шэнь (,505–435 гг. до н. э.), которому также принято приписывать составление небольшого трактата «Да сюэ» – «Великое учение» ,тоже вошедшего в конфуцианское «Четверокнижие» [34,1997. Р. 204].
Сама структура «Лунь юя» является суммой самых различных высказываний и явно отражает борьбу, которая шла вокруг наследия
Конфуция между его преемниками и учениками. Это хорошо прослеживается в неоднородности структуры текста. Прежде всего, характер первых пятнадцати книг заметно отличается от последних пяти.
На первый взгляд, материал в главах сгруппирован случайно, сами же главы, равно как и высказывания внутри них, также расставлены вне всякой логики. Более внимательное прочтение покажет нам, что над составлением «Лунь юя» все же тщательно работали компиляторы, собирая в одну главу высказывания не столько тематически близкие, сколько связанные единым термином. Например, откроем третью главу. В близких пассажах 23,24 и 25 речь идет о музыке, точнее говоря, во всех случаях используется этот термин. Но в первом из них Конфуций говорит, что «музыку необходимо знать!», – тогда как во втором упоминается музыкальный инструмент то – деревянный язык колокола, причем в контексте, никак не связанном с музыкой. Конфуций говорит своим ученикам: «Почему вы так обеспокоены, что нет у вас чиновничьих постов? Поднебесная уже давно лишилась пути-Дао, и скоро Небо сделает Вашего Учителя языком колокола». В третьем же Конфуций рассуждает о том, что музыка древнего правителя Шуня (музыка шао) была «красивой и нравственной», а вот музыка правителя У – «воинственного» – «красива, но не вполне нравственна». В сущности, здесь речь идет не столько о музыке, сколько о самом характере древнего правления. В других же местах «Лунь юя» встречается немало высказываний о музыке, которые не сгруппированы в одну главу.
Первая и вторая глава вызывают несколько сумбурное ощущение – складывается впечатление, что составители пытались включить в них то, что им казалось самым главным в речениях Конфуция, а потому здесь главенствует не единая тема, а единая мысль, свод важнейших идей проповеди Учителя. А вот дальше «Лунь юй» приобретает значительно большую стройность. Третья глава в основном посвящена наставлениям в ритуале и музыке, четвертая поочередно трактует основные понятия конфуцианского учения – «человеколюбие», воспитание человека, путь-Дао, сопоставление благородного мужа цзюнь-цзы и «низкого человека». Большая часть пятой и шестой глав включает высказывания Конфуция о разных людях: своих учениках, правителях, аристократах. Седьмая глава содержит ответы Конфуция на вопросы учеников, причем через них демонстрируется сам характер Конфуция – некий идеальный норматив поведения. Восьмая глава состоит из высказываний Конфуция по самым различным поводам, однако при этом в нее местами включены высказывания его ученика Цз-эн-цзы. Одиннадцатая глава целиком посвящена самому Конфуцию. В двенадцатой главе мы встречаем запись вопросов Конфуцию и ответов на них. Первая часть тринадцатой главы посвящена высказываниям по поводу управления государством, вторая часть (18–28 параграфы) рассказывает о нормативе поведения благородного мужа цзюнь-цзы. Здесь же рассматривается понятие ши – честного служивого мужа, по сути, цзюнь-цзы, который находится на службе у правителя. Четырнадцатая глава возвращает нас к центральным понятиям конфуцианской проповеди, обозначенным в первой и второй главах; из-за этого она так же, как и первые главы, кажется несколько рыхлой по структуре. Наконец, в пятнадцатой главе в основном обсуждается тема человека как такового – любящего добродетель, человеколюбивого или лживого, снисходительного и требовательного.
Конец ознакомительного фрагмента.