Конгрегация. Гексалогия
Шрифт:
Сердце упало, когда, войдя, Курт увидел ее – словно маленькое солнце в окружении серых туч, собравшихся окрест; и когда на скрип двери в его сторону обратились фиалковые глаза, вновь стало жарко мыслям, а тело сковал холод, приморозивший его к месту…
– Очнись, – едва слышно, но почти сердито шепнул Бруно за его спиной и, отодвинув его с пути плечом, известил, уходя к одному из столов: – Пойду; там пара знакомых. Попытаюсь поговорить.
Он не ответил, все так же стоя неподвижно и глядя на маленькое солнце перед собою. За столом она была одна; горничная, или кем бы она ни была,
От улыбки, подаренной вошедшим, словно ударило острым лезвием под колени, и он шагнул вперед, чтобы не упасть, мысленно говоря все то, что надо будет сказать сейчас вслух, и понимая, что голос может сорваться, не покориться ему…
Курт остановился за два шага до нее, прилагая немыслимое усилие к тому, чтобы казаться невозмутимым и терзаясь оттого, что не видит результата своих стараний, не видит своего лица…
– Госпожа фон Шёнборн, – это было произнесено быстро, напряженно; от того, что голос прозвучал как надо, почти спокойно, почти выдержанно, подступило облегчение – он мог с ней говорить, не выдавая своего смятения…
– Майстер Гессе, – отозвался голос, которого он не слышал и который желал услышать долгие две недели…
Если б только тот же голос, но – не так, а просто по имени… «пожертвовать полжизни», сказал тот студент вчера?.. не столь уж преувеличенно…
– Кажется, я удостоилась судьбы попасть в поле зрения Святой Инквизиции? – продолжил голос с усмешкой. – В каком качестве, позвольте узнать?
В их сторону смотрели; Курту казалось – все до единого, каждый из многочисленных сегодня посетителей. Понимая, что это – всего лишь любопытство, желание узнать, о чем будет спрашивать ведущий дознание следователь, он, тем не менее, никак не мог избавиться от чувства, что в этих взглядах – насмешка…
– Вы хорошо осведомлены, – удивляясь своему внезапному самообладанию, отозвался он, продолжая стоять в двух шагах; Маргарет фон Шёнборн засмеялась, махнув тонкой рукой:
– Ничего удивительного. Знаете, майстер Гессе, если что-то известно хотя бы двум студентам…
– … это известно половине Кельна, – докончил Курт, лишь после этого спохватившись, и покаянно склонился: – Простите, я перебил.
– Ах, бросьте, – она очаровательно сморщила носик, беспечно тряхнув головой. – Здесь я привыкла к тому, что меня постоянно прерывают. Они совершенно не снисходят к женщине!
– Minime vero![120] – возразил кто-то с напускной обиженностью. – Госпожа фон Шёнборн, что ж это вы – Инквизиции нас сдать пытаетесь? И это за все наши старания! Совсем вы нас не любите.
– Неправда, я вас люблю, – улыбнулась та, и снова подумалось – те же бы слова, но не здесь, не для них… – Что ж вы всё стоите, господин дознаватель?
– Вы позволите? – уточнил Курт, приблизившись к скамье напротив, и та удивленно округлила глаза:
– Господи, какие теперь учтивые господа стали служить в Инквизиции!.. К слову сказать, майстер Гессе, коль скоро вы так обходительны и привержены правилам – могу я взглянуть на ваш Сигнум? Если мне не изменяет память, у меня есть право потребовать его предъявления, когда ко мне обращается некто, представившийся следователем Конгрегации.
Курт
– Да, майстер инквизитор, я ваш ночной кошмар: человек, знающий свои права при общении с вам подобными… – она улыбнулась вновь, сбавив голос и глядя снизу вверх заговорщицки: – Разумеется, это чистой воды любопытство, но вы ведь мне не откажете, верно?
Последние слова прозвучали едва ли не шепотом, и во взгляде фиалковых глаз как будто мелькнуло что-то, отчего фраза стала двусмысленной и отягощенной словно бы намеком, обещанием…
– Нет. – Курт шагнул вперед, выдернув из-за воротника цепочку медальона, опасаясь, что вот-вот задрожит рука. – Вам я отказать не смогу.
– Отрадно слышать, – донеслось в ответ и вовсе чуть различимо, и (нет, не почудилось!) взгляд замешкался в его взгляде чуть дольше, чем требовалось; он подступил почти вплотную, склонившись, держа медальон на ладони.
Протянуть руку и прикоснуться…
Маргарет фон Шёнборн протянула руку, коснувшись стальной поверхности, провела тонким пальцем по чеканным буквам «SM» и цифрам, и захотелось сорвать перчатку, сейчас же, немедленно, сейчас как никогда в жизни он проклинал все, что случилось, проклинал того, по чьей вине теперь он не может надеяться даже на такую малость – просто испытать прикосновение этой руки…
– Тысяча двадцать один; это ваш номер при выпуске?
– Повторю, что вы хорошо осведомлены, – подтвердил Курт, ожидая, когда же она пожелает взглянуть, что выбито на обороте Знака, когда перевернет медальон, неизбежно дотронувшись при этом до его ладони – пусть через перчатку, все равно, пускай хоть так…
Глаза цвета первой фиалки поднялись к его лицу, снова промедливши на один лишний миг…
– Ваша некогда тайная академия становится все более знаменитой, майстер Гессе.
Курт молча ждал, не отрывая взгляда от того, как ее пальцы скользнули к кромке медальона, и, наконец, коснулись…
Маргарет фон Шёнборн, перевернув Знак, оставила его лежать на своих пальцах, а их – на его ладони, и сердце встало, перестав биться на миг, на миг перехлестнуло дыхание; медленно-медленно тепло ее руки проникало сквозь тонкую кожу перчатки, касаясь его кожи, и оттого стало горячо – не ладони, а всему телу, с макушки до пят…
– «Misericordia et justitia», – прочла она с расстановкой, не отводя руки, и жар сменился оцепенением, и лишь только ладонь ощущала это тепло, пробивающееся к коже. – Полагаете, это возможно? Милосердие вместе со справедливостью? Duos lepores sequi…[121]
– Alter alterum haud excludit,[122] сказал бы я.
– Разве? Справедливость немилосердна, вы не находите?
– А милосердие несправедливо, – договорил Курт, молясь о том, чтобы она продолжала смотреть на выбитую в Знаке надпись, чтобы эти пальцы так и лежали в его ладони; Маргарет фон Шёнборн снова вскинула к нему глаза, приподняв брови:
– Ах, так и вы это признаете?
Медальон она выпустила не сразу – скользнула кончиками пальцев по руке, и оттого вновь окатило жаром все тело, словно из темной, прохладной комнаты вдруг шагнул на залитую палящим солнцем улицу…