Конгрегация. Гексалогия
Шрифт:
– Вам есть, кого прислать в Друденхаус, если вдруг какие неприятности? – с сомнением возразил Бруно, и тот усмехнулся.
– Похвальная чуткость и предусмотрительность; проникаешься?.. Езжайте и не тратьте время. Разберусь.
***
Сквозь Кельн гнали галопом, и снова в голову пришло, что все это было год назад – так же вскачь по улицам, чтобы не задерживаться под недобрыми взглядами жителей, то же предчувствие
У ворот Друденхауса топталась целая толпа лошадей и людей, среди коих отмечались особы и духовного обличья, и многоразличных светских разновидностей – от представителей магистрата и университета до служителей князь-епископа; что пока утешало, это то, что среди делегатов не было герцогских людей.
– Еще с полдня не будет, – сообщил Райзе, встретивший их прямо в приемной, и хмуро добавил: – Надеюсь. А если повезет, то до завтра протянется… Пока отбиваемся от епископа с университетом; слава Богу, хоть магистрат на нашей стороне – и людей дали, и generatim,[200] обещали, если что…
– Звал зачем? – оборвал Курт; тот отвел взгляд, скосившись на замерших в готовности стражников, и осторожно тронул младшего сослуживца за плечо.
– Идем. Покажу.
По лестницам шли быстрым шагом – почти бегом; Курт шел впереди, не оглядываясь, слыша за спиной топот подопечного и Райзе, и остановился только на втором повороте коридора.
– К вам с Дитрихом или к старику? – уточнил он коротко, и тот вздохнул.
– К нам. Керн сейчас несколько занят с гостями. Если услышишь из-за его двери дикие крики – не пугайся, это его грызет епископский посланник.
Курт не улыбнулся в ответ; нервно дернув углом рта, развернулся на каблуках, снова зашагав по коридору с прежней скоростью, и в рабочую комнату вошел первым, остановившись у стола Ланца и молча ожидая, пока Райзе пройдет следом. Бруно стал на пороге, глядя вопросительно; наконец, ни от кого не дождавшись указаний, осведомился:
– Мне можно или…
– Войди, – кивнул Курт сумрачно. – Может, сейчас ты увидишь что-нибудь, что изменит твое мнение.
– Вот, – Райзе прошагал к своему столу и, помедлив, протянул ему брошюрку – самодельную, сшитую простой ниткой тонкую стопку листов без обложки, без заглавия, исписанную крупным и неровным почерком. – Судя по почерку и ошибкам – писано не ею, однако… Нашел в тайнике. Рядом с кладовой в доме.
– «Чтоб сыскать украденное»… – тихо прочел Курт первую строчку и бросил на окаменевшего подопечного короткий взгляд. – «Чтоб утишить огнянку»…
– Что утишить? – едва слышно переспросил Бруно.
– Кашель с кровью и горячкой. «Чтоб отвратить жену», «Чтоб извергнуть плод»… «Чтоб приманить мужа». «На четырех сторонах образом крестным, в перекрестье, как в сердце самое»… Ясно. – Курт захлопнул книжку, шлепнув ее на стол, и потер лоб ладонью. – Деревенская ворожба. Простая, безыскусная
– Только ни ту, ни другую уже не привлечешь; разве что где-то завалялось руководство по призванию мертвых душ…
– Или это писала горничная, быть может.
– И еще одно, – добавил Райзе, осторожно ставя на стол темный кожаный мешочек чуть меньше ладони. – Доказательство того, что она пользовалась этой книгой. Не раз, думаю.
– Что это?
– Сбор трав; сходу могу сказать – здесь листья люцерны, ландышевые ягоды… и прочее; полный состав можешь уточнить в этой писанине. «Чтоб извергнуть плод»; возможно, пила на всякий случай, а возможно…
– На всякий случай, – уверенно ответил Курт, не дрогнув голосом. – Мы слишком малое время были в тесных отношениях, чтобы у нее была возможность заподозрить… подобное. Может статься, до меня что-то и бывало, но этого мы уже не докажем. Что-нибудь еще?
– Да. – Райзе бросил на стол пучок булавок, перевязанных нитью, похожих на вязанку хвороста, собранную маленьким человечком. – Они все одинаковые. Янтарные навершия. Вот теперь – все.
– Ну, Бруно? – усмехнулся в полнейшей тишине Курт, не оборачиваясь к замершему в неподвижности подопечному. – Теперь что? Будешь держать ее за ноги?
– Вот сучка, – обреченно произнес подопечный. – А такая с виду правильная… Я ее не за ноги держать, я этой стерве сам вены вытяну, только дай. За что она загубила парня? За то, что он пытался влезть в ее колдовские делишки? Или попросту надоел ей?
– Остынь, Бруно, – вздохнул Курт тихо. – Никто нам не даст ничего из нее тянуть – видел делегацию у ворот Друденхауса?.. Без ее признания (по-настоящему добровольного) мы так и останемся с крамольной книжкой, которую, быть может, мы и подбросили, и набором булавок, которые вообще сами по себе ни о чем не говорят.
– Стоп, – оборвал обоих Райзе, нахмурясь, и шагнул вперед. – Какого парня? Я чего-то не знаю?
– Вся неприятность состоит в том, что никому не докажешь, что это знаю я… – невесело усмехнулся Курт, ногой подтянув к себе табурет и, тяжело усевшись, сдавил глаза пальцами. – Сядь, Густав. Перед тем, как идти с этим к Керну, изложу тебе свою версию.
Глава 16
– Верная дочь Церкви, – кривясь при каждом слове, медленно, точно толкая в гору воз, полный камней, проговорил Керн. – Как духовник господин князь-епископ не может говорить о подробностях, однако же может ручаться за ее добропорядочность.
– Ручаться он может? – с нехорошей усмешкой уточнил Райзе. – Он помнит, что в суде, если что, поручитель расплачивается вместе с ответчиком?
– Охолонись, – оборвал его Керн. – Что-то ты разошелся.
– У нас ведь есть доказательства – и их довольно…
– Было бы. Если б это был кто-то другой. Племянница герцога, Густав! Двоюродная племянница князь-епископа, пфальцграфиня, обладающая немалыми землями; Господи, да у нее покровителей больше, чем у меня осужденных было за мою службу! Так что вся твоя философия – лишь слова, причем пустые.