Конгрегация. Гексалогия
Шрифт:
– Вормского, – поправил Крысеныш, попытавшись горделиво распрямиться. – Это был собор в Вормсе, летом прошлого года.
– Спасибо, – проникновенно поблагодарил Буркхард. – Теперь-то уж нет сомнений, что это и вправду ты. Легенда, можно сказать. Таинственный, неуловимый Крысеныш Ханс. Теперь понятно, как ты это делаешь – просто проходишь мимо бодрствующей стражи. Только вот не всегда это удается, так?
– Когда на меня не пялятся в упор и не бродят по комнате, заставляя увиливать, все очень даже удается, – фыркнул тот оскорбленно и, потянув носом, уточнил: – А добровольное признание зачтется?
– Смотря насколько оно будет
– Ушел, – с готовностью откликнулся вор. – Собрались с Иудой и ушли, с час назад уж как.
– С кем? – переспросил Буркхард, и тот кивнул с усмешкой:
– Стало быть, вы и про него тоже не знали… Еврей, на Каспара работает; точно знаю, что ему платят, что они не из одной шайки. При мне мало говорят, но я знаю, что всю эту страсть по ночам устраивает этот самый еврей; какими-то магическими ухищрениями приводит сюда или заставляет уходить Дикую Охоту. Как – даже и не спрашивай, не имею ни малейшего представления, а интересоваться в голову не приходило, знаешь ли… Каспар зовет его Иудой, но это, похоже, не его имя, и ему эта кличка до ужаса не по нраву. Но он не спорит.
– Куда они ушли?
– Не знаю, – ответил Крысеныш и быстро добавил, уловив потемнение в глазах майстера инквизитора: – Но могу предположить. Они частенько что-то говорят про еврейское кладбище – тут, в Праге[878]. В позапрошлую ночь, когда подле ристалища было то самое, обоих не было, и вчера так же точно ушли оба, и вот сегодня… Доказать и обосновать не смогу, но вот предположение такое, что – кладбище, там их надо искать.
– Кифер, – окликнул голос позади.
Курт обернулся, глядя на Блока, стоящего на пороге, и тот махнул рукой в сторону:
– Там в соседней комнате нашли кое-что любопытное. Тебе, думаю, стоит взглянуть.
– Следить в оба глаза, – повелел Буркхард бойцу, стоящему подле хлюпающего разбитым носом Крысеныша. – Чуть шевельнется – бей. Не так посмотрит – бей. Чихнет…
– Понял, – кивнул боец, и арестованный вор съежился, проводив уходящих инквизиторов унылым взглядом.
– Вот, – широко повел рукой Блок, введя их в маленькую, уже полутемную комнату. – Если все так, как я думаю, развязка дела предстоит веселенькая.
Курт прошагал на середину, оглядывая аккуратно убранную комнату, стены, стол с одиноким светильником…
– Нам только еврейского следа и не хватало – для полного счастья, – вздохнул Блок, и его старший сослуживец разразился ответным воздыханием:
– Не хватало – получи. Тот малый, в соседней комнате, говорит, что с Каспаром работает еврей, и именно он управляет Охотой.
Заковыристое ругательство сослуживца Курт пропустил мимо ушей, разглядывая нечто похожее на крохотную коробочку из черной кожи на дверном косяке.
– Уверен? – с сомнением спросил Буркхард, когда Курт, поколебавшись, снял её; он не ответил, осторожно раскрыв чехол и вынув столь же крохотный пергаментный свиток, похожий на те, что он сам не раз крепил к лапкам голубей с особо важными посланиями. – Что это может быть?
– Что-то вроде охранного амулета, – вздохнул Бруно. – Но что здесь написано, сказать не могу.
– Разберемся, – кивнул Курт, осторожно положив свиток обратно в коробочку, а ее – на стол, и прошел к окну, сняв с верхней планки глиняную плоскую фигурку, похожую на ладонь и выкрашенную в густой синий цвет. – Это хамза, – отметил он уверенно, поворачивая ее разными сторонами. – Но какая-то… странная. Знак в центре – не то, что на них изображают обычно.
– «Обычно»? – переспросил Блок с недоверчивой усмешкой. – И много вы видели еврейских штучек, Гессе, чтобы такое утверждать?
– Не очень, – пожал плечами Курт, отложил амулет на стол и, присев перед кроватью, наклонился, выволочив из-под нее завязанную дорожную сумку. – Выкроить время на заседание в макаритской библиотеке удается редко; вот Бруно – он кое в чем смыслит побольше моего.
– Что там? – заинтересованно осведомился Буркхард, заглянув через его плечо; Курт вздохнул, глядя в недра сумки, и выложил на кровать увесистую книгу.
– Тора, – пояснил он.
– Не в чехле… – с сомнением отметил Бруно. – Как-то не особенно благочестиво для еврея. Сколь я помню, к ее страницам даже руками прикасаться запрещено.
– А это что за дрянь? – покривился Буркхард, когда Курт открыл темную деревянную шкатулку без единой надписи или рисунка, и уставился на лежащие внутри костяные и кожаные фигурки, испещренные знаками.
– Я понятия не имею, что это, – вздохнул Курт и, отложив шкатулку на кровать, стал вынимать из сумки вещи одну за другой, сваливая прямо на пол бытовые пожитки и откладывая на кровать всё подозрительное – исписанные листки бумаги, отрезки пергамента и кожи различных форм, покрытые незнакомыми символами. – И никто из нас этого не знает. И на то, чтобы разобраться в этой мешанине, нам потребуются недели, да и то – не здесь и не собственными силами.
– А ведь от этого зависит, чего нам ждать, – мрачно заметил Блок, переглянувшись со своим старшим сослуживцем. – До ночи осталось всего ничего, и нам, хоть ты тресни, надо идти на это кладбище и брать этого умельца. Только как и что с ним делать? Хотя бы – на что рассчитывать? Мы ж нихрена не знаем…
– Узнаем, – решительно отозвался Курт; перевернув дорожный мешок кверху дном и вытряхнув на пол остатки вещей, он расправил суму и осторожно, стараясь не повредить, стал складывать обратно всё отложенное на кровать. – Мне потребуется время, быть может, полчаса или чуть больше, но все-таки это лучше, чем ничего. Не ручаюсь за то, что я смогу принести вам полный отчет с описанием по каждой из этих штучек, однако хотя бы общее представление о том, с чем доведется столкнуться, мы иметь будем.
– «Принести нам»? – переспросил Буркхард настороженно. – Откуда, позвольте узнать?
– Вам известно место обитания или хотя бы имя пражского раввина? – не ответив, поинтересовался Курт, и тот, нахмурясь, медленно кивнул:
– Имя. Бен-Ами Леви-Кагнер. Где живет, не знаю, до сего момента было ни к чему. А вам-то самому это за какой надобностью? Полагаете, он станет с вами откровенничать? Бросьте, Гессе. Эти ребята свои тайны оберегают ото всех и тщательно; в самом лучшем случае он наговорит вам неудобоваримой чуши. А выбивать это из него… Лишь протянете время и привлечете ненужное внимание к общине. Здесь уж не первый год тишь и благодать, никто из них никогда не был замечен или даже хоть заподозрен в чем-то крамольном, но сами должны понимать – это равновесие хрупкое. Довольно одной искры, слуха, сплетни – и… Недоставало еще погромов в Праге из-за одного приезжего мерзавца. Нам-то беспорядки в эти дни уж точно ни к чему.