Конкиста по-русски
Шрифт:
Немногие русские, пришедшие в этот ранний час за покупками, как и все, с любопытством рассматривали пришедшего.
«Святой, святой!» – летел шепоток по персидским рядам.
«Колдун! Порхан!» – женщины-туркменки прятали от хаджи своих непоседливых детей и внуков.
Хаджи шел, опираясь на высокий крепкий посох левой рукой, а правой благословляя подходивших к нему торговцев и караван-баши [2] – в основном персов, бросавших медные и серебряные монеты в пустые тыквенные фляги мюридов, сопровождавших своего учителя.
2
Караван-баши – начальник каравана.
Гюль
В этой чайхане было прохладно. Пахло мокрым деревом только что вымытых полов, дымком из самовара и дынями, золотыми горками сложенными по всему базару, напрочь забивающими своим ароматом запахи верблюжьих дворов.
3
Караван-сарай – традиционный постоялый двор в странах Востока.
4
Мюриды – ученики святого. Дервиши – члены нищенствующего мусульманского религиозного братства.
Через минуту белая льняная русская скатерть, разостланная на ковре, была уставлена китайскими фарфоровыми пиалами и чайниками, мисками с очищенными фундуком, фисташками, кишмишем и курагой. Хлопок в ладоши – и в центре достархана появилось большое голубое блюдо, полное плова. Горка полупрозрачного риса оттенялась оранжевыми соломинками моркови, а ее белоснежная вершина была увенчана нежнейшими жареными кусочками баранины. Запах плова затмил все остальные!
Сотрапезником и собеседником Гюль Падишаха был сам владелец караван-сарая – Ширин Искандер Искандер-оглы, попросту Искандер Ширинов.
Произнесены традиционные приветствия и благие пожелания, заданы приличествующие вопросы о делах и здоровье присутствующих, их родных и близких.
Все время обеда чайханщик Алихан простоял в полупоклоне с полотенцем на левой руке и в десятке шагов от достархана. Слышать он мог только отдельные фразы самого общего характера – несколько слов благодарственной молитвы, невинный шутливый анекдот на тему жадности бухарских мулл, рассказанный Шириновым, да его нарочито громкие слова благодарности за высокую честь, оказанную простому смертному святым хаджи.
Но от взгляда чайханщика из-под опущенных ресниц не могла укрыться мимика беседующих. Алихан не мог видеть артикуляцию губ Искандер-оглы, но уста Гюль Падишаха читал, словно свою любимую раскрытую книгу «Шах-Наме» на языке бессмертного Фирдоуси.
Владелец караван-сарая был растерян. Он никак не ожидал, что его незваным гостем будет сам Сейид Гюль Падишах. Знающие люди говорили, что в Северном Иране у него тысячи мюридов, эмиры Хорасана считают за честь прикоснуться к его халату, сам шах-ин-шах принимает Гюль Падишаха в Зеркальном зале своего дворца!
– Как здоровье Его величества эмира Бухары? – спросил высокого гостя Искандер-оглы и тут же пожалел о заданном вопросе.
– Спасибо. Его величество эмир Бухары Саид Алим Хан здоровы, – спокойно ответил Гюль Падишах. – Не стесняйтесь, спрашивайте, когда еще вам представится подобная возможность! Полковник русской армии Саид Алим Хан – настоящий отец для своих подданных и верный слуга Белого Падишаха! Так и можете написать в своем отчете о сегодняшней встрече генералу российского корпуса жандармов господину Ростову-Малыгину. Надеюсь, Андрей Андреевич в добром здравии? Позвольте в свою очередь поинтересоваться, начальник Закаспийской области генерал-майор господин Шостак Федор Александрович еще не присвоил вам, уважаемый Ширин Ариф-оглы, чин, ну хотя бы подпоручика? Ваши заслуги перед Россией явно недооценены!
Каравансарайщик из краснощекого пахлавана [5] мгновенно превратился в бледно-зеленого полупокойника.
– Простите, учитель! Ради Всевышнего, простите! На вас бухарский халат, вы вчера сошли с поезда, в котором ехали бухарские купцы. Только купцы сразу пришли в мой каравансарай, а вы, учитель, остановились в Гранд-отеле. Не секрет, что вы посетили Бухару. Не секрет, что для царей мира вы желанный гость. Простите меня!
– За что тебя простить, Ширин Ариф-оглы? За твою вежливость или за твое гостеприимство? Полно! Пусть тебя простят в Мешхеде, где ты убивал и грабил своих правоверных братьев. Пусть тебя простят в Табризе, где ты сжег живьем семью армянского купца Айвазова, пусть тебя простят в Ширазе, где тебя судили, но не успели повесить, а ширазские фарраши [6] на Коране поклялись найти тебя, даже если ты спрячешься в Хиндустане! Ты думал в России начать новую жизнь, спрятаться за новым именем, за русским паспортом? Ты уже давно не мусульманин. Имя Всевышнего в твоих устах когда-нибудь разорвет твою нечистую пасть на тысячу частей! Ты – прорва, которой всегда будет всего мало. Разве твой караван-сарай не обогащает тебя повседневно? Но теперь ты стал политическим преступником. Твоей очередной жертвой должен ли стать сам Иран?
5
Пахлаван – силач.
6
Фарраш – полицейский.
Каравансарайщик уже давно стоял перед Сейидом на коленях, его голова была опущена, из могучего тела, как из бурдюка, казалось, был выпущен воздух.
– Все правда, я разбойник, я достоин самой тяжкой кары! Но моя вина не перед Ираном, только перед несколькими людьми. Я заплачу родным погибших от моих рук, я вымолю себе прощение!
– Снова ложь. Абдулла Барат-хан, хан табризских курдов, месяц назад получил от тебя двести однозарядных винтовок Бердана и две тысячи патронов к ним. Ты хочешь залить Иран кровью междоусобной войны?!
Ширин Искандер Искандер-оглы, которого Сейид назвал Ариф-оглы, уже был на той грани, когда душа могла расстаться с грешным телом.
Гюль Падишах сам налил в пиалу каравансарайщика зеленого чаю, сам протянул ее сотрапезнику.
– Прошу тебя, не умирай! Выпей чаю, приди в себя. У меня мало времени, а дел много. Слушай и вникай, и не говори потом, что не слышал. Первое: продолжай скупать у туркмен еще сохранившиеся от разгрома экспедиции Ломакина берданки. Имей надежные тайники для оружия. Контакты с иранскими курдами должны быть прекращены. Посредники из числа российских курдов, имевшие место в контактах, должны быть ликвидированы. Будешь вести себя правильно, возможно, заслужишь не только прощение. У тебя должна быть долгая, счастливая и богатая жизнь! Подумай о своих детях. Ты уже не живодер с большой дороги. На этом все. Я оставляю у тебя для присмотра своего человека. Он либо другие придут в нужный час, попросят разменять египетский золотой динар!
Гюль Падишах Сейид возложил на голову плачущего каравансарайщика руки, громко нараспев прочел на арабском молитву. Весь Текинский базар замолк. Люди со страхом и благоговением смотрели на хаджи и на человека, удостоившегося его благословения.
На Левашовской улице Сейида ждал фаэтон.
– На вокзал!
Гнедые лошади взяли с места слаженной рысью. Мюриды бежали не отставая. Их тыквенные бутыли, переполненные ходячей монетой, тяжело болтались на поясах.