Шрифт:
Глава 1 «По ошибке выжил»
Тьма медленно растаяла, и сквозь прорези маски я увидел, как по хмурому небу кружат падальщики. И не поверил глазам. Я не должен был оставаться в живых!
Тело сдавила ноющая слабость, голова чуть закружилась и отдалась болью, когда я сел и огляделся.
Ошибки быть не могло – я действительно жив… Но разве выживший смертник не есть самая невообразимая ошибка?
Я поднялся на ноги, стараясь не наступить на разорванный подол чёрной мантии, стянул с лица глиняную маску, и, осматривая трупы врагов и товарищей, опутанных кислотным дымом тлеющего торфа, долго думал и пытался понять - что я сделал не так? Столько лет подготовки, а я… не справился!
Меня и других смертников готовили к этому всю жизнь. Сегодня на заре, пока враг ещё спал, наш отряд атаковал его пристанище, последнее на территории королевства Андрокад. Нашей задачей было поджечь привал, уничтожить столько противников, сколько возможно, и стоять до последней капли крови. Смертников чуть больше сотни, а кайергардцев около пятисот душ, но всё же, несмотря на неравность количества, качество нашего отряда оставалось на высоте.
Рыцарям и амазонкам пришлось довольно долго таиться в укрытии, ожидая, когда противник расправится с живым расходным материалом. То есть, с нами. И только потом, когда тело последнего смертника коснётся земли, им предстояло застать врагов врасплох и перебить всех до единого выходца Кайергарда. Такова была стратегия королевской армии, и прошла она успешно. За исключением одного недоразумения - выжившего меня.
Я честно сражался вместе с остальными. Поджёг несколько палаток, один перерезал с десяток противников и собирался унести с собой в загробный мир ещё немало врагов, но вдруг какой-то всадник сбил меня лошадью. Всё закончилось. Всего лишь ударился головой и потерял сознание, пока другие гибли во имя священного долга.
Угли хрустели и осыпались в прах под сапогами. Я уныло бродил по привалу и с чувством вины и зависти осматривал тела товарищей в масках и мантиях. Они выполнили своё предназначение и теперь свободны, а вот я дал слабину. По такой нелепой случайности упустил шанс на светлое будущее в загробном мире! Грудь сдавило от страха перед неизвестностью, ещё немного, и мной завладеет паника.
Что скажут надзиратели? Рыцари? Амазонки? Они, наверное, решат, что я предатель… Недостойный! Может, я смогу всё исправить, если убью сам себя?
В порыве вдохновения я вырвал из плоти товарища вражеский кинжал с длинным клинком, сжал рукоять и, высоко задрав голову, подставил к горлу окровавленное остриё. Всего одно движение, чтобы исправить непростительную ошибку, но вот руки!.. Руки не желали делать взмах.
Нет, я отнюдь не ведал глупого страха смерти, просто тело перестало меня слушаться. Так бывает, когда голоса инстинктов подчиняют плоть. Кажется, кто-то из надзирателей лагеря назвал это «инстинктом самосохранения», после того, как когда-то давно я не смог выполнить приказ перепрыгнуть через пропасть между высокими строениями. Был готов, разбежался как следует, помчался вперёд, почти уже сделал рывок, но вдруг ноги будто палками воткнулись в поверхность крыши. Как же ненавидел я тогда себя! Хотелось броситься вниз, и я непременно сделал бы это, послушайся тогда меня собственное тело.
Были и другие случаи, которые мне даже стыдно вспоминать. Такой позор – не справляться с собственным телом под насмешливым взглядом надзирателей. Да, инстинкты пытались уберечь меня от опасности, но инстинкт самосохранения не нужен смертнику!
Бесполезно даже пытаться. Рука с кинжалом повисла, и я, выживший смертник, ошибка мироздания, медленно поплёлся в сторону леса, через который пролегал путь в Эстелию. Отдать себя под суд королевской армии. Уж они исправят это неслыханное недоразумение, да только умирать мне теперь не гордо и целеустремлённо, а с позором и без смысла. Сам виноват.
Чтобы не заблудиться в лесу, мне не нужна была ни карта, ни мох на деревьях. Я прекрасно ощущал, где находится север, а где юг, и знал, куда нужно идти. Войско покинуло поля боя совсем недавно, тихая вибрация земли под их ногами и копытами лошадей ещё чувствуется, по крайней мере, мною. Странно, что такими элементарными навыками не владели мои погибшие товарищи.
Резкие звуки с западной стороны заставили остановиться. Раздумывал я ровно мгновение, рванул туда и вскоре настиг человека в коричневой куртке с накинутым на голову капюшоном. Знакомая одежда!
Кайергардец – наверное, последний из выживших оккупантов королевства – бежал к сгоревшему привалу и нёс в охапку маленькое существо в длинной бежевой одежде и с верёвками, грубо намотанными на запястьях и голове, закрывая рот. Существо висело на плече похитителя, извивалось и пищало, как грызун в низкокачественной мышеловке, и очевидно не желало идти туда, куда его несли. И тут я сообразил – это мирный житель королевства.
«Защитить!» – приказал кто-то внутри.
Права ослушаться этого «кого-то» нет.
В руке до сих пор окровавленный кинжал. С ловкостью большой кошки я проскользнул меж деревьев, притаился, выждал момент, рассчитал траекторию и метнул кинжал во вражескую спину. Клинок вонзился под лопатку, в дюйме от головы пищащего существа, и уронил на землю клок его светлых волос.
Кайергардец остановился, точно запнулся о торчащий корень, а я уже нёсся в атаку, выхватывая из складок мантии кусок тонкой бечёвки и наматывая её на ладони.
Прежде чем пищащее существо сорвалось с плеча похитителя, кайергардец шатнулся и попытался обернуться.
По комплектации я был худее него в два раза и без мантии походил на живой скелет, однако отработанная сила, с которой я свалил врага лицом вниз и сдавил удавкой шею, не оставила врагу шанса. Я упёрся коленом в спину кайергардца и стал его душить.
Враг хрипел и дёргался. Я хладнокровно душил и мысленно ругал себя. Допустил оплошность, перекрыв дыхательные пути, вместо кровеносных сосудов. Намотанная бечёвка сползла на пальцы и причинила тем самым жуткую боль. Увидь этот позор командир, давно бы уже сиганул плетью за такое бездарное использование орудия убийства. Снова оплошал…