Шрифт:
Пролог
Это произошло уже второй раз за ночь.
Не успел лекарь закончить осмотр больного, как граф распахнул налитые кровью глаза и с воплем выгнулся дугой. Вот уже второй раз он бился в конвульсиях, кричал не своим голосом и судорожно мотал головой, но никто не мог понять, что с ним происходит, и что ещё нужно сделать, чтобы это наконец закончилось.
Из последних сил четверо дворовых слуг удерживали графа в постели, но больной – или одержимый? – буквально зверел от каждого прикосновения, яростно рычал и извивался так, как если бы
Минута борьбы, лёгких травм, ужаса всех обитателей усадьбы, и крики начали стихать. Несколько раз граф дёрнулся в судорожных припадках, сомкнул веки и безжизненно обмяк в руках дворецкого и камердинера.
Аккуратно, чтобы не разбудить едва притихшее лихо, они опустили его на кровать и обернулись к бледному лекарю.
– Живой ещё. Сердце тарабанит, аж сквозь кожу видно.
– Д-да п-омилует нас Свет Несущий! – заикаясь, просипел лекарь. – Что… что это было?!
– Прям во время ужина свалился, – проговорила молодая служанка. Её трясло с ног до головы. – Весь в жару, без сознания… Мы его в постель, а он… Вы сами всё видели!
– Он с прогулки вернулся, под ливень, – сообщил лекарю статный дворецкий. – Сюртук весь в грязи, и сам барин какой-то помятый. С коня, видать, упал.
– Руслан Романович с трёх лет в седле, – усомнился камердинер, потирая ушибленное плечо.
– Ежели и с коня… – пробормотал лекарь. – Я осмотрел, сотрясение у него сильное. Критическое. Но чтоб такое состояние перенести на ногах…
– Как ни в чём не бывало вернулся, и преспокойно себе за ужин!
– Для этого выдержка нечеловеческая нужна. – Лекарь промокнул платком вспотевшую лысину и с досадой выдал: – И как только не истязают себя эти аристократы, чтобы казаться нечто большим, чем биосоциальным существом! Сотрясение бы пережил. А вот сердце… Сердце у него нехорошее совсем. Ох нехорошее.
– Сколько, Арсений? Сколько ещё осталось? – тихо спросил лакей.
Множество тревожных взглядов охватило лекаря.
Он боязливо приблизился к постели и приложил руку ко лбу больного. Горячее лицо графа исказилось в гримасе боли.
Дворовые не соврали. Все жилы на его теле бились, как кулаки об спасительную дверь. Казалось, вот-вот кожа лопнет, и из артерий брызнут фонтаны крови.
Лекарь попятился.
– Обтирайте мокрыми полотенцами… Постоянно обтирайте. Не то заживо сгорит. И готовьтесь.
В воздухе завис ещё один страшный вопрос.
– К чему же нам готовиться, Арсений? – осмелился задать его дворецкий.
Со вспышкой молнии раскатился такой мощный гром, что в окнах задребезжали стёкла. Электрические лампы замигали и погасли, густая темнота обволокла каждый закуток усадьбы. С неба хлынули тяжёлые водопады.
Слуги торопливо зажгли свечи на настенных канделябрах, а служанка, прихватив на подмогу одного из лакеев, убежала за водой и полотенцами.
Лекарь смотрел в окно сквозь танцующие на стекле рыжие блики и думал о том, что сегодня не вернётся домой. Покинуть родовую усадьбу Волхонских этой ночью не сможет никто. Смерть бродила по Александрийской губернии в поисках жертв, и, почти наверняка, первым из них будет последний представитель древнего графского рода.
К чему же теперь готовиться?
«Одному Свет Несущему известно, – устало подумал лекарь. – Да помогут нам его божественные демоны».
Глава 1 «Возвращение»
Гром… Монотонный шум дождя… Хриплый стон. Кажется, его собственный. Он попытался открыть глаза, но тут же зажмурился, ослеплённый ярким светом.
«Что со мной?»
Кто-то изумлённо ахнул и затопал по ламинату. Прозвенела разбившаяся ваза.
«А, не важно».
И снова тишина.
Вдруг звуки окружающего мира вернулись в сознание, – а может, вернулось само сознание? – и будто бы из-под толщ воды стали доноситься чьи-то голоса.
Слов он разобрать не смог, ещё раз попытался поднять веки и увидел размытые пятна.
– Вы слышите меня? Руслан Романович!
Чей-то силуэт то расплывался, то резко обретал очертания.
«Да что ты тут… мерцаешь? Отстань!»
Этот некто не отставал. Всё говорил что-то, звал, махал рукой перед лицом. Вскоре более смелые руки принялись ощупывать лоб, измерять пульс, задирать веки так, что едва не вылезли глазные яблоки. А после настойчиво защёлкали пальцами перед глазами. Руслан моргнул.
– Во-от, правильно. Смотрите на меня, Руслан Романович! Вы меня слышите?
– Никого он не слышит.
– Не мешайте! Руслан Романович! Вы помните, что с вами произошло?
«Произошло? С кем?»
– Принесите воды, срочно! Он весь обезвожен. Ой, беда!
«Со мной произошло? А со мной… что-то произошло? Где я, чёрт возьми?»
Голову приподняли с подушки, стали лить в рот питьевую воду, и её тонкие струйки защекотали гортань. Глаза тут же заслезились, горло порезал сухой кашель, и затёкшее тело оживили рефлексы. В ушах перестало звенеть, и, откашлявшись, граф осушил весь стакан.
– Вот умница, – как ребёнка, похвалил его обладатель настойчивых рук, аккуратно опустил на подушку и продолжил возвращать графа к жизни каким-то рассказом.
Он всё говорил и говорил что-то, а его слова то и дело сливались в один тягучий сгусток.
«Волхонский? Я?.. Упал… Конь… Конь упал?.. Куда? Что он несёт?.. Ты кто вообще?!»
– Вы упали с коня, понимаете меня, Руслан Романович? Ваш конь. Раскат, помните? Вам его графиня Виктория ещё жеребёночком подарила…
Перед ним туда-сюда двигались две безликие головы, а через минуту – или тридцать – слились в одну и обрели черты. Чуть ли не по-детски наивное, улыбающееся лицо казалось очень знакомым. Лекарь. Как его… Арсений или вроде того.
– Помню.
– Вот и чудно! – как дитя, заулыбалось лицо, изрезавшись морщинами. – Ну и напугали же вы нас, Руслан Романович! Неделю беспробудно… Вам надо восстанавливать силы, есть, пить и не напрягаться. Это настоящее чудо, что вы пришли в себя. А ещё я вам хочу сказать… – Глаза наивного лица растерянно забегали. – Настоятельный мой вам совет – откажитесь от алкоголя и кофе. У вас появились проблемы с сердцем, дорогой мой. Уж больно оно стало активное.
И только сейчас до него дошло.