Консолидация
Шрифт:
Фото сделал член «Бригады познания и прозрения» месяцев за шесть до Явления, породившего Зону Икс. Оно стало единственным фото Саула Эванса, имеющимся у них в распоряжении, не считая снимков, сделанных лет за двадцать до того, прежде чем он сошел на берег. Когда граница снизошла, фотограф пропал без вести.
Под вечер у Контроля сложилось впечатление, что он не сдвинулся почти ни на шаг — просто дал себе передышку от владычества Южного предела, хотя даже она была прервана (снова) звуком столкновения его восстановленной баррикады из стульев с кем-то, оказавшимся на поверку Чейни — целеустремленно перегнувшимся через нагромождение мебели, чтобы
— …Привет, Чейни.
— Привет… Контроль.
Быть может, из-за неустойчивого положения Чейни казался растерянным, хотя явился незваным как раз он. Или он думал, что кабинет пуст, а стулья предвещают некие иерархические передвижки.
— Да? — сказал Контроль, не желая приглашать Чейни внутрь.
Линии икса лица того натужились, безуспешно пытаясь обрести свободу и либо стать параллельными, либо слиться воедино.
— О, да, ну… Пожалуй, я просто гадал, выяснили ли вы насчет, ну, знаете… вылазки директрисы, — последние слова он произнес, понизив голос и бросив торопливый взгляд вдоль коридора. Нет ли и у Чейни своей фракции? Подобное было бы утомительно. Но, несомненно, есть: он — единственная реальная надежда ученых, ютящихся в подвале и ожидающих сокращения, выхватываемых из своих кабинетов и кабинок один за другим циклопической невидимой рукой Центра.
Контроль предпочел проигнорировать Чейни.
— Раз уж вы здесь, Чейни, вот вам вопрос: было ли что-нибудь из ряда вон связано со второй с конца одиннадцатой экспедицией? — Что еще бесит Контроля в итерациях, так это полон рот неудобопроизносимых метрик, еще более осложняющих запоминание фактического номера. — Х.11.Н, что ли, правильно?
Чейни, кое-как перекомпоновавший стулья и обретший устойчивость, явился на пороге во всей красе, с косухой и всем прочим.
— Х.11.J. Не думаю. У вас есть материалы.
Но и только. У Контроля есть довольно схематичный отчет, всего лишь сведения, что директриса проводила собеседования перед отправкой… ошеломительно туманные в своей веселой-превеселой ничего-дурного-не-случилось фабуле.
— Что ж, это была экспедиция до специальной вылазки директрисы. Я думал, у вас могут быть какие-то догадки.
Чейни тряхнул головой, словно горько сожалея о своем вторжении.
— Нет, ничего особенного. В голову ничего не приходит. — Может, в кабинете директрисы ему как-то не по себе? Взгляд его буквально не мог сосредоточиться на чем-то одном, рикошетируя от дальней стены к потолку, потом мельком, будто крыло бабочки, коснулся груд непрофессиональных улик, окруживших Контроля. Чтобы тотчас отправиться в дальнейшее странствие.
— Тогда позвольте спросить вас о Лаури, — сказал Контроль, думая о недавно найденных двусмысленных записках на «Л» и видео, которое он посмотрит слишком уж скоро. — Как ладили Лаури с директрисой?
Казалось, этот вопрос Чейни пришелся больше по душе.
— А вообще-то, как все ладят, если вдуматься? Лично я Лаури не нравился, но на профессиональном уровне мы прекрасно ладили. Он ценил нашу роль. Он знал цену работе на хорошем оборудовании. — Вероятно, сие означает, что Лаури одобрил все заказы на оборудование, когда-либо выписанные Чейни.
— Но как насчет него и директрисы? — спросил Контроль. Еще раз.
— Откровенно? Лаури восхищался ею, пытался ей протежировать, но ее роль протеже не устраивала. Она была весьма автокефальной личностью. И, полагаю, считала, что ему досталось чересчур уж много почестей за то, что он всего-навсего остался в живых.
— Так он не герой? — Славный герой революции, налепленный на стену и переиначенный в образ, созданный объективом фотоаппарата и сфабрикованными документами. Реабилитированный после пережитой жути. Сделанный продуктивным. А через какое-то время выпихнутый в Центр.
— Конечно, конечно, — отозвался Чейни. — Разумеется. Но, знаете ли, возможно, перехваленный. Он любил выпить. Любил давить своим авторитетом. Помню, однажды директриса высказала нечто неодобрительное, сравнив его с военнопленным, считающим, что раз пострадал, то много всякого знает. Вот, были трения. Однако они все же работали вместе. Делали вместе дело. Уважение в противостоянии. — Промельк улыбки, словно говорящей: «Мы все здесь товарищи».
— Любопытно. — Хотя на самом деле нет. Очередное тактическое открытие: свидетельство распрей в Южном пределе, поломка в организационной гармонии, потому что люди — не роботы, их нельзя заставить действовать как роботы. Или можно?
— Да, раз вы так считаете, — проронил Чейни упавшим голосом.
— Еще что-нибудь? — поинтересовался Контроль, взглядом в упор и ледяной улыбкой вызывая Чейни набраться наглости снова спросить о расследовании вылазки директрисы.
— Нет, пожалуй, нет. He-а. Ничего в голову не приходит, — выговорил Чейни, за чем последовали дальнейшие прощальные слова в классическом витиеватом чейнистском стиле, прежде чем он проделал свой брык-скок через стулья и скрылся с глаз в коридоре.
После этого Контроль сосредоточился исключительно на черновой сортировке, пока все клочки бумаги не оказались на своих местах и груды надежно не упокоились в отдельных картотечных ящиках для дальнейшей категоризации. Хотя Контроль и заметил многочисленные упоминания «Бригады познания и прозрения», в дополнение к фото он отыскал лишь три мимолетных упоминания о Сауле Эвансе. Словно интерес директрисы был нацелен на нечто иное.
Впрочем, он откопал и отложил в сторонку лист, исписанный директрисой от руки с виду случайными словами и фразами, которые, как он в конце концов понял, подглядывая за перекрестными ссылками в DMP-досье Грейс, использовались как гипнотические команды в двенадцатой экспедиции.
В четверть седьмого Контроль ощутил порыв сделать перерыв и выбрался в коридор, чтобы хорошеньт ко размяться. Все как-то притихло, и даже отдаленное радио звучало как колыбельная. Забредя подальше от своих пределов, он уже пересекал край ныне пустующего рубикона кафетерия, когда вдруг услышал звуки, доносившиеся из кладовой поблизости от коридора, ведущего в научный отдел. Почти все уже ушли, и он собирался и сам закруглиться в ближайшее время, но эти звуки отвлекли его. Кто это там? Хочется надеяться, неуловимый уборщик. Ужасающее моющее средство надо вывести из игры. Контроль не сомневался, что оно представляет угрозу здоровью.
И потому взялся за ручку двери, получив легкий удар током, когда ее поворачивал, а затем рванул дверь изо всех сил.
Дверь стремительно распахнулась, отшвырнув Контроля назад.
У стеллажей с припасами скорчилось бледное существо, выхваченное резким светом единственной низкой электролампочки.
Черты его исказила невыносимая, но блаженная мука.
Уитби.
Тяжело дыша, Уитби воззрился на Контроля снизу вверх. Мучительная гримаса начала рассасываться, уступая место выражению коварства вперемешку с настороженностью.