Консорциум
Шрифт:
Страха?
Черт знает. Страх-не страх, но острая, как нож, тревога — острее, чем там, наверху. И Макс с совершенно ясной, пугающей силой понял, что в той квартире с ним случилось нечто, изменившее ход его жизни. Он попал в западню, и пока может только бежать, бежать без оглядки, спасаясь от неведомого, чей почти неслышный злой бег едва уловим сзади напряженным слухом.
Вряд ли Макс успел осознать все это.
Дима сладил с замком, тот щелкнул, дверь распахнулась.
Парни вышли из подъезда.
Вечер заметно сгустился, стало прохладнее, сладко пахло шиповником,
Сзади бешено взвыл мотор, мелькнуло что-то — и тут же дикий визг тормозов. Максим, успевший краем глаза угадать рывок авто, метнулся влево, дернув Диму за рукав.
Машина тормознула в полуметре — темно-синий «Шевроле», каких сотни. Из нее выскочил мужчина лет сорока.
— Сюда! — крикнул он. — Скорей! Да скорей же, на хрен!..
Скорей не вышло. Парни очумели — а незнакомец, видно, был не мастер объяснять.
— В машину, ну! Давай… А, сволочь, все. Приехали!
Невесть откуда вырвалась еще машина — тоже самый обычный «Рено». Она подлетела в упор к «Шевроле», дверцы распахивались еще на ходу, из них рвались наружу крепкие молодые люди, чьи лица вызывали желание уклониться от встречи…
Мужик из «Шевроле» стал бледен как мел.
— Бегите! — крикнул он. — В лес, быстро! Ну!..
Максим вдруг увидел, что этот тип одет в ветровку — странно для теплого летнего вечера. Правая рука нырнула за левый борт куртки, вынырнула…
И в этой руке был пистолет.
— Бегите! — еще раз крикнул водитель «Шевроле» и открыл огонь.
Максим оцепенел. Такое не могло присниться ему в самом диком сне. Он стоял и глазел как в кино.
Мужик в ветровке палил почти в упор, держа «Макар» жестким двуручным хватом — у ребят из «Рено» все сразу стало очень плохо.
Бах-бах-бах! — три выстрела хлестнули как очередь, и через секунду еще один — бах!
Ближний из парней кувыркнулся так, что хрен знает, то ли пуля зацепила, то ли он такой жуткий трюк отмочил — жить захочешь, и не так спляшешь. Второй грузно осел у заднего колеса, точно снеговик, который резко начал таять. Убит? Ранен?.. В лобовом стекле «Рено» возникла дырка со множеством звездных лучей-трещин.
Максим ощутил себя заколдованным — стоял и смотрел на все это, не зная, верить или не верить. Как будто время сломалось. Дырка в стекле. Люди на асфальте. Чей-то истошный вопль вдали…
И как в замедленной съемке — водитель «Рено» неуклюже полез из машины. Правая рука висела плетью. На светло-голубой рубахе ниже правого плеча расплывалось кровавое пятно.
Но в левой руке был пистолет. И этот пистолет начал стрелять.
Раненый вел огонь скорее наобум, от отчаяния — вряд ли он был левшой… да хоть бы и был, о меткости тут говорить нечего. Но что-то в этом деле возмутило Фортуну — и она незримо коснулась руки стрелка.
Максим стоял все так же обалдело — замедленная съемка продолжалась. Человек в ветровке судорожно дернулся, и колени его подломились.
Он весь сложился как игрушечный. Раз! — сломались ноги. Два! — упали руки. Три! — тело мягко повалилось на асфальт.
Максим очнулся.
— Бежим! — выкрикнул он. И они помчались.
Никогда в жизни Макс не бегал так. Опять же — время выключилось. Секунда! — и оба уже в лесу.
Этот жилой массив западным краем примыкал к одному из городских парков, который, собственно, был природный лес — правое крутое побережье реки, дугой огибавшей город. Он, разрастаясь, новыми когда-то кварталами въелся в этот лес, часть отгрыз и на этом замер и по сей день. Роковой дом был в предпоследнем ряду: за ним еще одна неполная шеренга зданий, улица, а там уж сосны и кусты.
Туда и влетели пулей Дима с Максом.
Разум, медленно и методично изучающий мир, в такие мгновенья бесполезен, даже вреден. Начнешь думать — пропал. Но слава Богу, есть чутье, нюх, интуиция — как хочешь назови! Оно и метнуло ребят как надо и куда надо. Опомнившись и чуть-чуть отдышавшись, они увидели себя в такой лесной глухомани, куда, поди, никто и не забредал.
Стрелки из «Рено» то ли растерялись, то им было уже совсем ни до чего — шут их знает. Погони не было.
— Ну и как… — горло перехватило, Дима закашлялся, замотал головой, — как тебе эта… шутка юмора?..
— За гранью… — согласился Макс, — добра и зла…
Еще две минуты риэлторы успокаивали дыхание, потом присели на корточки.
— Однако! — криво усмехнулся Максим, — квартирка-то и в самом деле с чудесами. Ты знаешь…
И он рассказал о чувствах и предчувствиях как в самой квартире, так и в темноте подъезда. И главное — о том, что побывав там, они сами того не зная включили какой-то неизвестный механизм событий. И события пошли! — да так лихо, что мозги коромыслом.
Рассказав это, Максим умолк: в памяти легко, без усилий встала картина перестрелки. Хлопают выстрелы, падает один человек, другой, третий… Черт возьми! Это было на самом деле. Когда вот так сейчас об этом думаешь — в это невозможно поверить. Но это было, было, было!..
Максим сжал голову руками, затряс ею так, словно хотел избавиться от лишней памяти. Дима увидел, понял это, усмехнулся:
— В голове не укладывается?
— Да уж, — Макс отнял руки от висков, — это как-то побольше, чем моя голова…
И тем не менее укладывать надо — это он понимал отлично.
Дима вынул сигареты, присел на корточки:
— Всякое дело стоит начать с перекура! И думать будем.
Сперва он шифровался, старался дымить осторожно, дабы не вызвать демаскировки… потом, видно, сообразил, что здесь их, кроме местных зверюшек и птиц никто не увидит, засмолил в открытую.
— Ну, давай начнем, — предложил он.
— Давай, — подтвердил Макс. — В хронологическом порядке.
Итак, имеется квартира, где не случайно происходят кошмарные вещи. Ладно, покончил с собой странный нелюдимый тип — это, в конце концов, не такая уж редкость. Но вот то, что произошло с незадачливыми любовниками… это уж ни в какие ворота.
— И мы, — сказал Максим, — совершенно не знаем, что это было. И никаких гипотез строить не можем: материала нет.
— Твоя правда, — Дима кивнул. — Но рассуждать-то нам никто не мешает!