Конспекты на дорогах к пьедесталу

Поддубская Елена

– О! Привет, Витёк, – обрадовался он аспиранту Кранчевскому. Последний раз ребята, проживающие на даче вместе, виделись три дня назад. Виктор пропадал на кафедре, писал кандидатскую диссертацию, Володя после обеда уезжал в Москву на тренировки, откуда возвращался ближе к ночи. В распоряжении легкоатлетов в Малаховке стоял зал штанги, модернизированный ректором – бывшим тяжелоатлетом, и природа. А вот технические тренировки приходилось проводить в столице. Стадион Северного спортивного ядра «Лужников», служивший во время Олимпиады в Москве разминочным полем, был отдан в пользование спортсменам разных обществ. Тренироваться на нём читалось большим везением. Новый тартан, казалось, ещё пах краской. Спортивные секторы и их экипировка выглядели как игрушки. Радовали и новые раздевалки с несколькими душевыми кабинами. В уютном буфете можно было купить закупленные для Игр и за год не распроданные «Кока-колу» и соки марки «Марли», непривычно красочные, незнакомые на вкус. Но самым главным был дух XXII Олимпиады: ещё недавно по этим дорожкам бегали те, кто потом стали чемпионами. Однако и он не помогал двадцатилетнему спринтеру Стальнову «выбежать» из десяти шестидесяти четырёх, времени, по которому на дистанции сто метров присуждался разряд мастера спорта. Неоднократный олимпийский чемпион и рекордсмен СССР Валерий Борзов впервые выиграл чемпионат Европы в возрасте девятнадцати лет, его рекорд на «сотке» в десять секунд и семь сотых казался многим не то что недосягаемым, а даже нереальным. Вопреки бытующему мнению, что залог победы – десять процентов таланта, а остальное – трудолюбие, в спорте без особых физических данных делать было нечего. Успехи чернокожих спортсменов, пластичных, взрывных и неудержимых, рождали мнения о том, что у них другая физиология. И эти домыслы были небезосновательными. Как каждый по-своему переносит боль, так и адаптацию к нагрузкам можно считать сугубо индивидуальной. Кто-то после тренировки был способен петь под душем, а кому-то – хоть вой от усталости. Иные могли вечером пойти на дискотеку, протанцевать до утра, а в семь, не дрогнув ни единой мышцей, выйти на зарядку. С возрастом нагрузки переносились всё хуже и хуже, и четыре часа дороги Стальнова – от Малаховки до «Лужников» и обратно – выматывали его не меньше самой тренировки. Похоже, эта усталость была заметной.

– Здорово, Стан. Ты чего такой пожухший? Никак в Москве ночевал? – спросил Виктор.

– Вот именно: в Москве и никак, – Володя несколько раз дёрнул за железное кольцо калитки.

– У девушки? – аспирант хитро заулыбался. Длинная редкая чёлка сползла на очки. Виктор поправил волосы набок.

– Да нет… Тренировку закончили поздно, пришлось ехать… к товарищу, – Стальнов избегал смотреть Виктору в глаза. Впрочем, врал он только сейчас, потому как на деле часто оставался ночевать в городе у ребят или тренера. Все в группе, кроме него, были москвичами.

– Ну если так, то ладно, – Виктор вышел из калитки, уступая проход. – А я в библиотеку пошёл. Скоро уезжать, а у меня ещё третья глава диссертации не доработана. Ломов недоволен. Сказал до каникул всё сдать.

Василий Николаевич Ломов, декан педагогического факультета и заведующий кафедрой спортивных игр, был научным руководителем Кранчевского. Он же являлся куратором «единички» на курсе Стальнова. В родном Бийске Виктор когда-то играл в гандбол, но, поступив в МОГИФК, спорт забросил. Обязательных практических занятий по разным видам ему спорта хватало.

Поменявшись местами, парни снова пожали друг другу руки.

– Добро. Удачно тебе поработать, – кивнул Стальнов. – Дома кто есть?

– Нет. Юрок ушёл смотреть экзамены абитуры. А Стас три дня как домой уехал.

– Уже?

– Дома ночевать нужно. А то повадились чужие матрасы мять: то ты, то он.

Кранчевский, добродушно усмехнувшись, снова поправил волосы. Стас Добров, ещё один из товарищей, проживающих с ними на даче, мог не появляться в посёлке неделями.

– Завидуешь? – проговорил Володя устало.

– Мне-то что? Развлекайтесь, – Кранчевский безразлично пожал плечами и тут же вспомнил: – Кстати, у нас новость: с сентября надо искать новую дачу.

– С какой радости?

– Хозяйский сын женился, ждёт пополнения, жить негде, – Виктор шарил по карманам широких шорт. Задержавшись на солнце, он сразу стал потеть – очки его сползали по переносице.

– Вот ещё проблема, – Стальнов нахмурился; настроение, и без того не особо радостное, ухудшилось ещё больше. – Так просто новую дачу не найти, – дома на зимний период сдавались задолго до наступления лета, – И куда теперь девать вещи?

Вытирая нос платком, Виктор опять пожал плечами:

– Не знаю. Может, договоримся на чердак забросить?

– На какой чердак? Там пыли по самое не хочу! – От мысли, что на последнем курсе придётся перебираться в общежитие, Стальнову стало и вовсе не по себе. Виктор внимательно посмотрел на него, потом на крышу:

– Не думаю, что чердак пыльный. Дому всего лет сорок. Ветрами продувает. А не хочешь на чердак – сдай в общагу своим из группы.

– Ага! Лучше сразу выбросить, – совсем расстроился Володя. – Я как-то оставил сумку с вещами одногруппникам, так даже плавки мои вытащили и купались в них. А про полотенца и рубахи вообще молчу. И книги потом по всей общаге год собирал. Нет уж! Лучше на чердак!

– Ну, тогда на чердак. И Стаскины тоже собрать придётся, – Виктор смотрел на проблему спокойнее. – Давай! Я пошёл.

– Кто у нас сегодня дежурный по кухне? Я помидорок купил на салат.

– Как помидорок? Тебе же Юрок вчера написал в записке огурцы купить.

– Почему огурцы? – про записку Стальнов вспомнил только сейчас.

– Вечером, на окрошку. Он уже с утреца за квасом и редиской сгонял, а я к частникам за яйцами. – Сунув другу портфель, Виктор расправил платок, протёр лицо, очки и водрузил их на уже сухой нос. Был аспирант приземистым, с налитыми щеками, широким лицом, маленькими прорезями глаз, толстым носом и редкими, прямыми как солома волосами тёмного цвета. В родне по матери у него числились буряты, их гены перелопатили те, что были у отца, видного польского еврея. Володя, вернув портфель, снова спросил:

– А картошка?

– Картошку мы с ним с вечера не доели – на окрошку хватит.

– Вот блин, придётся опять идти на рынок, – Стальнов нервничал. «Если бы не болтал с бабулей, а пошёл по рядам, топро огурцы точно всплыло бы», – сердился он на себя. – А что мне тогда с помидорами делать? – приподнял Володя огромную сумку, в которую сложил овощи.

– Хи-х, тоже мне проблема! На салат оставим.

Виктор открыл портфель и стал что-то там искать. Володя помолчал, взглянул на дачу – жаль было отсюда съезжать – и проговорил без всякого настроения:

– Ладно. Разберёмся. Ты на обед придешь?

Найдя в портфеле ручку, Виктор обрадовался:

– Думал, забыл. Вчера пришёл в библиотеку без ручки, было дело. Пока нашёл, час потерял. Библиотекарша у нас – сущая бестия. Такая злая, сил нет! Я же видел, что у неё есть запасные ручки, а не дала. Ладно, я понёсся, уже опаздываю. Насчёт обеда – приду вряд ли. Скорее в столовке поем, чтобы время не терять.

– Как знаешь, – кивнул Володя и с шумом захлопнул за собой калитку. С ели во дворе слетела сорока, перепугав парня своим взбалмошным криком. – Фу ты, гадина! – Стальнов кинул ей вслед камешек и для верности похлопал в ладоши, отпугивая. – Прикормил тебя Юрок хлебом, вот ты и повадилась! В пору пугало ставить.

Продолжая ворчать, он свернул с дорожки за угол дома, взошёл на крыльцо, нашёл ключ в тайнике. Непредвиденные обстоятельства отравляли студенту жизнь. А он очень любил, когда всё идёт по плану.

Глава

11

Тофик Мамедович свистнул и одновременно дал отмашку флажком: звуковой старт всегда дублировался зрительным для судей на финише. Сейчас забег принимал один Михайлов. Он отжал секундомер. Чтобы получить пятёрку, требовалось пробежать дистанцию за восемь секунд. Технические возможности секундомера позволяли фиксировать точное время первых двух прибежавших; остальным оно добавлялось «на глазок». Девушки сорвались по свистку. На шестом шаге Николина, лидирующая со старта, шаркнула длинными шипами о битумную дорожку и потеряла не только равновесие, но и ритм. Это позволило Кашиной обогнать соперницу. Цыганок, как спринтер, спокойно ушла вперёд сразу со старта. Маршал шумно пыхтела сзади. Сычёва, пренебрегая командой «внимание», не побежала, а потопала, вбивая кеды в битум и широко расставив локти.